— И дальше что? Что торговец? Договорились о чем-то?
— Да. Завтра к полудню будет готова сумма, но насчет того охранника… Я бы чуть увеличил радиус нашей сигналки и реально ждал гостей. Я заметил что за нами, метрах в ста, плелся какой-то оборванец, — Бык поморщился и добавил: — Был бы я один, я бы просто дождался его и свернул шею, но при Хосе не рискнул. Нам с ним еще жить рядом, ни к чему пугать мужика.
Рим согласно кивнул и свистнул общий сбор. Команда собралась быстро, Разумовский порадовался, что армейские привычки у них достаточно сильны.
— Сегодня ночью у нас, похоже, будут гости. Бык привел хвост, так что, скорее всего, наведается команда. Поэтому сейчас вы, — он кивнул лейтенантам, — пойдете переставлять маячки, и радиус нужно увеличить хотя бы до полукилометра. Будем дежурить по очереди.
Фифа неуверенно спросила:
— А я что?
— А ты берешь Хосе, и тихо, как мышь, сидишь в палатке, никуда не высовываясь.
Она с облегчением покивала головой, но Рим заметил забавную деталь. Закончив получать указания и отойдя в сторону, Фифа порылась в куче барахла, вытащила положенную по форме кобуру, достала лазерник, проверила заряд и, затянув ремень на поясе, похоже, решила с ним не расставаться.
Поправлять Рим не стал: пусть привыкает. Вряд ли в этом мире их ждет уж слишком легкая жизнь.
Себе Разумовский оставил дежурство ближе к рассвету, так называемый — «час Быка». И не прогадал. Как только небо начало чуть светлеть, браслет на руке с отключенным звуком, несколько раз сжался и завибрировал, показывая, что периметр нарушен не в одном месте.
Рим нажал на кнопку и посмотрел на возникшую голографическую модель.
Нормально так за них взялись. В сторону их палатки кучкой двигались девять человек, огоньки на изображении периодически сливались в один большой и яркий, и Рим пересчитал дважды. Да, точно, девять.
Конечно, он не мог сказать, как они вооружены, и насколько они сильны, но тянуть не стал, схлопнул модель и тихонько скомандовал тревогу. В палатке громко заверещало чье-то приемное, Рим чертыхнулся. Выскочивший Чук торопливо объяснял:
— Простите товарищ командир, я вроде вчера отключил его, оставил беззвучку… Не знаю, как так получилось…
Сигнал звучал всего долю секунды, и Рим понадеялся, что этот звук чужаки примут за крик ночной птицы. За это время он изрядно озяб и промок, потому что затухший костер уже не давал тепла.
Он снова включил голограмму, и показал изображение всем остальным. К сожалению, только у командирского браслета, самого массивного и неудобного, была такая функция, остальные — не более чем средства связи. Рим мельком успел подумать, как хорошо, что материнский блок связи из машины они смогли вынуть почти без потерь.
— Смотрите сюда, девять человек. Я думаю, нам стоит выдвинуться вперед, а не устраивать побоище здесь. Пройдем ближе к оврагу, они так и так мимо пройдут. Трупы потом все равно куда-то девать нужно будет. Старайтесь не пользоваться оружием: останутся ожоги на телах. Мало ли что, мы и так внимания привлекать будем больше, чем нужно.
— Пленных берем, командир? — неразборчиво зевнул Бык.
— Нафига нам пленные, что мы потом с ними делать будем?
— Как скажешь.
— Двинули, — скомандовал Рим.
Глава 7
Группа двинулась легкой трусцой, прихватив с собой парочку светошумовых гранат, штык-ножи и, на всякий случай, пару лазерок — безопасность превыше всего. У оврага они были через несколько минут.
Рассредоточившись по низине, они растянулись по всему контуру лесной проплешины, лицом к врагу, который вот-вот должен был подойти.
Шум мелких дождевых капель по листве, где-то недалеко тенькает пичуга — пробует голос перед рассветом…
Ожидание тянулось…
По расчетам Быка, противник должен был быть уже у кромки оврага, но поглядывающий через кусты Скрип не видел никого на расстоянии десяти-пятнадцати метров. Это настораживало. Дальше даже для «синеглазки» все сливалось в сплошную серую массу, значит, и чужаки их видеть не могут.
Минуты, казалось, растянулись в вечность… Наконец, Скрип сделал жест, показывая что противник рядом. Голосом пользоваться не стал.
— Он один, командир.
— Разведчик, скорее всего. Еще кого-нибудь видишь?
— Нет. Он точно один.
— Бык, разберись.