— Слушай, Дзю, а ты вообще что-нибудь в парусных судах понимаешь?
— Ну, не так чтобы очень. На боте несколько раз барышень на пикники вывозили с приятелями. Правда, это было еще во времена беззаботной юности, — хмыкнув, добавил он. — Да и один из нас к тому времени уже мореходку окончил. Так что командовал Витек, а мы вроде как матросы при господине капитане были, но девицы пищали от восторга, — с улыбкой закончил он.
Кот только вздохнул. Плавать он, конечно, умел, даже имел второй разряд. Но происходило это самое плавание в цивилизованном бассейне. Впрочем, понимая, что выбора все равно нет, Кот, вспомнив о пресловутой морской болезни, прикупил еще два десятка крупных лимонов. Мало ли что.
Глава 20
История семьи Кардосо началась не так уж и давно. За братьями Кардосо не стояли поколения благородных предков. Да и надо сказать, что их, людей практичных и приземленных, не так уж и волновало благородство.
Первым счастливчиком в семье был Прошперу Кардосо, родившийся в семье нищих крестьян. Господь наградил его высоким ростом и крепким сложением, а также щедро отсыпал удачи. В голодный год у мальчишки хватило ума сбежать из родной деревни, где его, скорее всего, ожидала только смерть от недоедания, и хватило везения напроситься юнгой на маленькое торговое судно.
Больших чинов Прошперу не достиг, но к концу жизни скопил достаточно, чтобы купить небольшой домишко на окраине Севильи, и за оставшиеся семнадцать лет жизни, наплодив троих сыновей, даже сделать пристройку к строению.
Своего старшего сына, пошедшего в него и фигурой, и упертым нравом, Прошперу лично пристроил юнгой на корабль к одному из старых знакомых.
— Не подведи, сын. Море тебя прокормит, но и сам не плошай!
Судно не возвращалось в Севилью больше четырех лет. И когда возмужавший Гонсалес Кардосо сошел на берег в родном городе: уже не дохлым юнгой, а умелым матросом с достойной репутацией и зарплатой, то он как раз успел на похороны матери.
Эпидемия чумы, закончившаяся всего пару месяцев назад, забрала с собой и старого Прошперу, и двух его младших сыновей, так что от них даже могилок не осталось. Мать же, как вздыхали соседки, померла от сердечной боли.
Вечером, сидя в опустевшем родительском гнезде, Гонсалес оплакивал семью, больше всего жалея, что не удалось повидаться с отцом. Это он, старый Прошперу, вывел его на надежную дорогу в жизни. Да и сам он своим примером научил, что нельзя останавливаться на достигнутом. Кем бы мог быть сейчас сын нищего крестьянина? Таким же нищим и голодным селянином. А он Гонсалес: хороший матрос. Он сыт и получает добрую зарплату, у него есть дом…
Похоронив мать, Гонсалес щедро оплатил в церкви все положенные поминальные службы и молитвы, сдал в длительную аренду добротный наследственный домик и вновь отправился в плавание.
Жену он привез с исторической родины, из Португалии, лет через пятнадцать, и осел на окраине Севильи, занимаясь мелкой торговлей. Жизнь была сытная, но скучная. И когда в течение первых трех лет брака он обзавелся двумя сыновьями, его посетила нахальная мысль о том, что больше всех денег на судне получает даже не капитан, а его владелец.
Гонсалес Кардосо оказался мужиком упертым.
Медленно, с воловьей неторопливостью он начал наращивать торговые обороты, стараясь сильно не рисковать, но все же урвать по максимуму, ища золотую серединку и частенько находя.
Мальчишки росли крепкими и здоровыми, даже эпидемия оспы не сгубила семью. Ну, остались на морде шкрябины, но разве это важно? Зато не калеки, зато все выжили. И последующие оспенные поветрия были семье уже не страшны.
Сыновья Лаго и Бранко радовали душу Гонсалеса. С самого детства они напоминали ему характером покойного отца. Такие же неторопливые и упертые. Во всех детских шалостях крепко держались друг друга и, даже получая заслуженную трепку, не ябедничали и не плакали.
Оба пошли в деда еще и любовью к морю, с юных лет частенько сбегая в порт. Когда старший Ларго заявил родителю, что хочет пойти на судно юнгой, Гонсалес не возражал. Невзирая на слезы и крики жены, лично благословил сына, а после его отплытия, сел и задумался.
С тех пор жизнь семьи немного изменилась. Гонсалес с еще большим упорством увеличивал торговые обороты, но вот денег на семью давал скупо. Жене приходилось хитрить и выворачиваться, чтобы жить не хуже соседей. В сердцах она частенько обзывала мужа старым скрягой. Но только за спиной: характером муженек был крут, и такое неповиновение могло выйти боком.
Через три года следом за старшим ушел юнгой и Бранко. Братья возвращались в родительский дом не чаще раза в год-полтора, жена старела и злилась, а Гонсалес Кардосо медленно и терпеливо шел к своей мечте.