— Все не так плохо, как тебе кажется. В конце концов, человечество как-то себя развлекало все эти сотни лет, не имея телевизоров и мобил. Чем захочешь, тем и будешь заниматься. Может быть, школу для местных детишек откроешь, а может, какой-нибудь ковровый цех заведешь. Представляешь, — улыбнулся он, — через сотни лет какой-нибудь твой ковер будет валяться в музее…
— Знаешь, я никогда вот эту вот всю ерунду дамскую не любила. Скорее уж займусь бумагами и бухгалтерией. Ну, надо же будет как-то учет вести? Но опять же, Рим, это — работа. А вот чем мы свободное время будем занимать…
— Иди-ка ты лучше в палатку, а то замерзла, уже вон губы синие. Что толку сейчас гадать?
Новенькая двухмачтовая каравелла, с гордой надписью «Россия» на борту, мягко покачивалась на волнах. Самой большой проблемой при погрузке оказались кони. Если овец Бык просто вскидывал на плечо и, кряхтя, перетаскивал по сходням, то коней, предварительно завязав им глаза, грузить пришлось с помощью специальных блоков. В трюме, где по просьбе Цинка корабелы соорудили стойла, кони беспокоились. Особенно свирепствовал крупный черный жеребец, один из двух мальчиков в небольшом табуне.
Следить за ними вызвался один из матросов, когда Бык пообещал хорошую доплату.
В выгородке, защищенной толстенными дубовыми досками, прятался мотор. Именно его запах, резкий и непривычный, заставлял жеребца беситься еще больше.
— Этак нам красавец все стойло разнесет, — озабоченно сказал Цинк.
Бык пожал плечами и спросил:
— Как думаешь, если ему снотворного дозу вкатить? Ну, люди с копыт падают, но он-то размерами побольше, да и дозу можно половинную.
— А не сдохнет? — спросил Дзю.
— Да не должен.
Еще немного поколебавшись, все-таки успокоили буяна уколом. В трюме стало существенно тише. Молодые кобылки, которые тоже беспокоились, глядя на предводителя, присмирели.
Погрузка заняла почти целый день.
Лаго Кардосо храпел пьяный в крошечной каюте, а Бранко руководил работами. Матросы, которых привел с собой бывший штурман, выглядели несколько потрепанными, но тут Бык решил не вязаться: новому капитану виднее.
— Ну вот, сеньор Басилио, погрузка окончена, завтра с утра можно отплывать.
— Нет, — сказал Василий, и капитан Бранко вопросительно уставился на Быка, напоминая ему о данном раннее обещание.
Мешочек с монетами был готов, и Бык без колебаний вручил его капитану:
— К закату солнца я жду вас здесь, сеньор Кардосо.
— Сеньор Басилио, я бы хотел переночевать дома. Вы не волнуйтесь, к рассвету я буду здесь.
— Нет, капитан, я настаиваю, чтобы вы вернулись вечером.
Недоуменно пожав плечами, Бранко решил не спорить:
— Как скажете, сеньор Басилио.
Соглядатаи, очевидно, до сих пор не получили никакой команды, поэтому продолжали просто наблюдать, ничего не предпринимая, но Бык все равно нервничал. При нужде они, конечно, смогут положить полгорода, но делать этого все же не хотелось.
Вернувшийся примерно за час до захода солнца капитан Лаго Кардосо, был удивлен приказам:
— Капитан, мы отплываем.
— Но сеньор Басилио, разумнее подождать утра!
— Вы же умеет ходить по звездам?
— Разумеется, но…
— Значит, отплываем немедленно.
Капитан покорно кивнул головой, вышел на мостик и отдал команду.
Ветер был попутный, не слишком слабый, парус поставили только один.
Бык с Дзю внимательно наблюдали за работой матросов, пытаясь разобраться в не слишком понятной терминологии и запомнить все эти фок-мачты, грот-мачты и прочие гики.
— Ладно, не боги горшки обжигают. Научимся, — буркнул наконец Бык и продолжил: — Слушай, Дзю, а как ты этого алкаша собираешься лечить? Ты прям так уверенно говорил, что можно и его взять…
Немного помолчав, он посмотрел на улыбающегося Дзю и спросил:
— Ну, так чо?
— У меня мама учительница русского языка и литературы была.
— И?
— А отец алкоголик.
Бык недоуменно покосился на Дзю, подозревая какую-то непонятную ему шутку, но тот усмехнулся и сказал:
— Знаешь, Вась. Я всю жизнь мечтал попробовать этот способ! Так что, позволь, бывшего капитана я сам лечить буду?
— Да я ведь не возражаю. Ты просто объясни, интересно же.
Дзю мечтательно уставился на багряный диск уже почти севшего в воду солнца и заговорил: