Четыре священника - баптист, пресвитерианин, епископальный и методист - провели заупокойную службу в Белом доме. Соединенные Штаты в 1865 году были в подавляющем большинстве протестантской страной с опасающимся католическим меньшинством, и протестантский экуменизм был достаточно экуменизмом. Многие христиане с недоверием относились к Линкольну еще в начале его карьеры. Его религиозные убеждения не были ортодоксальными, но Линкольн всегда понимал политическую важность протестантизма в Соединенных Штатах и поддерживал северных евангелистов, не разделяя их постмилленаризм или зацикленность на личном Спасителе.11
В Восточном зале государственные чиновники и священнослужители участвовали в превращении Авраама Линкольна в символ избранной протестантской нации, но шествие отмечало его как павшего лидера могущественного современного государства - Левиафана янки, сокрушившего Юг в самой крупной войне, когда-либо происходившей в Северной Америке. Голос государства звучал в грохоте орудий, которые гремели на протяжении всего марша, и в приглушенном грохоте барабанов тридцати военных оркестров. Его можно было увидеть в колоннах солдат.
В пятницу, 21 апреля, похоронный поезд с мертвым президентом наконец покинул Вашингтон и отправился обратно в Спрингфилд, штат Иллинойс, родной город Линкольна, примерно по тому же семнадцатисотмильному маршруту, который привел президента в Вашингтон в 1861 году. Некоторые из тех, кто провожал его на смерть, ранее сопровождали его при жизни. В качестве напоминания о том, что Линкольн был отцом, которого коснулась как личная, так и национальная трагедия, поезд также вез останки его маленького сына Вилли, который умер во время президентства Линкольна. Поезд проследовал среди мрачных и обожающих людей, многие из которых при жизни не были столь высокого мнения о Линкольне. Генри Уорд Бичер - служитель-аболиционист, брат писательницы Гарриет Бичер-Стоу и ведущий деятель американского евангелизма - выступил от имени нации. Мученик двигался
в триумфальном шествии, более могущественный, чем при жизни. Нация восстает на каждом этапе его пришествия. Города и государства становятся его провозвестниками и
Пушка отбивает часы с торжественной прогрессией____Плачьте и рыдайте
здесь; Бог делает это эхом радости и триумфа там. Проходите! Четыре года назад, о Иллинойс, мы взяли из твоей среды неиспытанного человека и из народа; мы возвращаем его тебе могучим завоевателем. Теперь он принадлежит не тебе, а всей нации; не нам, а всему миру.12
Шествие по Пенсильвания-авеню продемонстрировало военную организацию и технологию войны, но путешествие домой в Спрингфилд показало не менее грозные американские организации и технологию мира. Телеграф уже связал страну воедино, координируя проповеди и церемонии, которые проходили одновременно по всему Северу. Будучи в основном инструментом газет и финансистов, телеграф передавал расписание похорон и сообщал тем, кто находился в одном месте, о том, что произошло в другом. Некоторые жители Севера ждали, пока похоронная процессия придет к ним; другие стекались в города, где проходили торжественные церемонии. Если нужно было преодолеть какое-то расстояние, они приезжали по железной дороге, поскольку, по крайней мере на Севере, наступил век пара, железа и угля.13
Тела отца и любимого сына отправятся в Балтимор, Харрисбург, Филадельфию, Нью-Йорк, Олбани, Буффало, Кливленд, Колумбус,
Индианаполис и Чикаго, а затем прибыл в Спрингфилд. Поезд должен был двигаться с максимальной скоростью двадцать миль в час, а предпочтительная скорость составляла всего пять миль в час.14
В городах огромные толпы людей наблюдали за процессиями, которые растягивались на многие мили мимо зданий, задрапированных в черное; иногда, как в Филадельфии, возникали беспорядки и волнения. В Нью-Йорке места у окон с прекрасным видом на шествие якобы сдавались в аренду за 25 долларов. В основном же наблюдалась упорядоченная скорбь, удивительное терпение в очередях, чтобы посмотреть на тело, которое в Нью-Йорке уже начало заметно темнеть. Возможно, более впечатляющими, чем великие церемонии, были приемы в городах и деревнях, где поезд останавливался ненадолго или не останавливался вовсе. Толпы людей стояли молча, головы мужчин, а иногда и женщин были непокрыты, люди тихо плакали. Вдоль путей собирались фермеры, их жены и дети. Силуэты костров выделяли их на фоне ночи. Во многих местах в качестве молчаливых свидетелей стояли тридцать шесть молодых женщин в белых одеждах с черными поясами, которые несли флаги тридцати шести штатов.15