Это была одна сторона Теодора Рузвельта, наблюдательная, язвительная и проницательная, но он никогда не мог полностью побороть свою склонность смешивать проницательность и истеричность. Он, как и многие другие республиканцы, осуждал Брайана и популистов как социальных революционеров, а чтобы остановить их "подрывную деятельность", предлагал поставить двенадцать их лидеров к стене и "застрелить". Брайаниты, конечно, могли сравниться с ним по риторике. Любимой песней делегатов съезда популистов была "Мы перестреляем золотых жуков, всех до одного". Были, конечно, и прагматичные оценки шансов и проблем, и продолжающееся движение в сторону массовых образовательных кампаний, а не старых местных "армейских" кампаний, и опора на корпоративные деньги и крупных доноров. Но очень часто обе кампании скатывались к своего рода истерии.60
У двух партий были реальные и серьезные разногласия. Каждая из сторон была способна признать, что выборы имеют большую цену. Демократическое индустриальное общество пробудилось, чтобы разобраться в себе по-новому. Брайан изложил свою позицию в одном из менее часто цитируемых разделов своей речи "Золотой крест": "Есть две идеи о правительстве. Есть те, кто считает, что если просто законодательно обеспечить процветание обеспеченных людей, то их процветание перекинется на тех, кто ниже. Демократическая идея заключается в том, что если вы принимаете законы, чтобы сделать массы процветающими, их процветание найдет свой путь вверх и через каждый класс, который на него опирается". На самом деле это не было демократической идеей, о чем может свидетельствовать Кливленд, но Брайан предложил сделать ее демократической идеей.61
В ответ Маккинли обвинил Брайана в том, что тот ведет классовую кампанию, что он и делал, и утверждал, что такие разногласия неамериканские, что явно не так, иначе с чего бы Брайану иметь такую привлекательность? Маккинли не предложил в ответ ничего грандиозного или захватывающего; да ему и не нужно было этого делать. Брайан должен был выбраться из глубокой ямы, которую Кливленд вырыл для демократов. Маккинли оставалось только напомнить американцам о мире, существовавшем до Кливленда. У многих не было столь приятных воспоминаний о том мире, который Беллами изобразил в "Взгляде назад", но по сравнению с депрессией он казался достаточно радужным. Маккинли выступал за "финансовую честь", процветание и протекционизм и презирал любые разговоры о неравенстве или классовых различиях. Интересы капитала и труда, работодателя и наемного работника были одинаковыми.62
Усилия Ханны по противодействию Брайану и распространению идей республиканцев требовали денег, много денег. Ханна установил для банков ставку в 0,25 процента от их капитала. Компания Standard Oil перечислила 250 000 долларов. Проверенные счета Республиканского комитета по проведению избирательной кампании показали, что сумма взносов составила 3,5 миллиона долларов, а по народным оценкам - гораздо больше. Из них около 3 миллионов долларов поступило из Нью-Йорка. В 1892 году Республиканский комитет собрал 1,5 миллиона долларов. За исключением New York Journal Уильяма Рэндольфа Херста и St. Louis Post-Dispatch, ни одна крупная северо-восточная или среднезападная газета, даже Pulitzer's World, не поддержала Брайана. Херст поносил и издевался над Ханной как над бизнесменом, оплачивающим Республиканскую партию, искушая Ханну подать в суд за клевету. Ханна не стал этого делать, понимая, что именно этого и добивался Херст. Но Херст, поддерживая отстающих, высмеивая богатых и влиятельных, откровенно и увлекательно рассказывая, взял у Пулитцера его же учебник и обошел его в газетных войнах Нью-Йорка.63