76
Ричард Уайт, Railroaded: The Transcontinentals and the Making of Modern America (New York: Norton, 2011), 450-52.
77
Питер Х. Аргерсингер, "Популисты у власти: Государственная политика и законодательное поведение", Журнал междисциплинарной истории 18, № 1 (лето 1987 г.): 81-105; Argersinger, Structure, Process, and Party: Essays in American Political History (Armonk, NY: Sharpe, 1992), 206-8.
78
Гленда Элизабет Гилмор, Гендер и Джим Кроу: Women and the Politics of White Supremacy in North Carolina, 1896-1920 (Chapel Hilclass="underline" University of North Carolina Press, 1996), 105-13; это аргумент Элизабет Сандерс, 148ff.
79
Клеппнер, 31-44, 46, 65-67, 81-82, 84, 86.
80
Сандерс, 152; Казин, 79.
81
О Клондайке см. Kathryn Morse, The Nature of Gold: Экологическая история золотой лихорадки в Клондайке (Сиэтл: Издательство Вашингтонского университета, 2003).
Заключение
В конце Позолоченного века, как и в его начале, трудно было избежать Авраама Линкольна: он был повсюду - в памятниках, статуях и речах. К началу двадцатого века его носили в каждом американском кошельке и кармане, а его изображение украшало пенни Линкольна. То, чего он добился в 1865 году, осталось нетронутым. Под его руководством Соединенные Штаты покончили с рабством и сохранили Союз.
Союз Линкольна вырос и расширился даже больше, чем он мечтал. Его символическим центром стал уже не Спрингфилд, а Чикаго. С начала президентства Линкольна и до конца века население страны выросло с 31 до 76 миллионов человек, а валовой внутренний продукт увеличился с 69 до 320 миллиардов долларов. За одно поколение Соединенные Штаты овладели западной частью континента, на которую они претендовали, но которую практически не контролировали, и превратили ее из страны индейцев в американские штаты, территории и постоянно сокращающиеся индейские резервации.1
Однако вездесущий Линкольн из Соединенных Штатов конца века был также странным образом уменьшенной фигурой, потому что его амбиции и амбиции республиканцев были гораздо шире, чем просто рост. Они намеревались создать республику свободного труда, состоящую из независимых производителей, разделяющих однородное национальное гражданство с правами, гарантированными федеральным правительством, власть которого простиралась от Атлантики до Тихого океана. Американцы будут продолжать ссылаться на Линкольна, чтобы понять конец рабства и свою континентальную республику, но республика, которую он представлял себе в конце войны, не была реализована. Гарантия того, что вольноотпущенники будут пользоваться правами, равными правам белых граждан, оказалась в значительной степени пустой. Несмотря на успешное сопротивление бывших рабов восстановлению бандитского труда и их впечатляющую политическую мобилизацию, Реконструкция не достигла своих больших амбиций, будучи подорвана упрямыми расовыми предрассудками и подавлена террором и насилием.
Джейн Аддамс писала, что Линкольн "очистил титул нашей демократии", но американцы стали менее демократичными, чем были до принятия Пятнадцатой поправки. Большинство чернокожих мужчин были лишены избирательных прав, а Аддамс, как и все женщины Запада, за исключением немногих, по-прежнему была лишена права голоса. В 1890-х годах повсеместно наблюдались попытки ограничить избирательное право, а не расширить его.2
Американцы представляли себе эгалитарное общество, возникшее после войны, когда рабство ушло в могилу. Они боялись и не доверяли опасным классам - очень богатым и очень бедным, но и те, и другие выросли. Изначальная цель свободного труда заключалась не в огромном богатстве, а в компетентности, достижимой всеми, кто не был обременен ни ужасным невезением, ни моральным крахом. Грааль успеха их общества оставался для них, как и для Линкольна, домом, краеугольным камнем республики. Все американцы должны были сосуществовать в преимущественно протестантском мире независимого труда, мире мелких ферм и предприятий с процветающей сельской местностью и идиллическими маленькими городками. Но в 1890-х годах Соединенные Штаты были менее эгалитарной страной и менее страной независимых производителей, чем сразу после Гражданской войны. Рабочие повсюду в стране боялись потерять независимость.
Либералы верили, что свобода слова, свобода контрактов и конкуренция устранят коррупцию, поддержат независимое производство и предотвратят появление очень богатых и очень бедных. Свобода контрактов быстро оказалась заблуждением, когда те, кто заключал контракты, оказались несопоставимы по богатству и власти.
Либерализм был создан в противостоянии с миром рабства, устоявшейся религии, монархии и аристократии, и победа либералов в этом противостоянии означала их собственную гибель. Они полагали, что после того, как необходимая работа по разрушению будет проделана, под их руководством возникнет новый мир, в котором они будут следить за исполнением вечных законов природы, рынка и общества. Они ожидали саморегулирующегося порядка, а получили почти хаос. В противовес им либерализм был активным, творческим и прогрессивным. После того как его старые враги были в значительной степени побеждены, он стал склеротичным и жестким.