— Ага, — закивал Максим. — Отец тоже так думал. Жалко камешек я тогда потерял.
— Максим, а можно я теперь спрошу про ту ночь, когда тебя Алексей принес? Что тогда произошло?
Максим почесал макушку и грустно вздохнул.
— Тогда утром дядя Леша с дядей Ваней уехали по делам. Афанасьич меня в малиннике увидел одного и просто взбесился, он трепал меня за шиворот и требовал сказать, каким образом я сквозь переход прошел. Потом стал выспрашивать, где бумаги отца, ведь он все факты записывал, которые могли помочь. Я вырвался и побежал. Мне к камню скорее надо было: туда он не войдет. И я уже почти добежал, когда мне наперерез выскочил черный. Я сначала обрадовался, но таким злым он еще никогда не был, ну кроме того дня год назад. Он набросился, стал царапать и рычал страшно, а потом появился Веня. Зверь от меня отстал, принялся скулить так жалостливо, потом побежал, Веня за ним, в кустах они сцепились. Я только успел подумать, что он Веню загрыз, а потом потерял сознание.
— Так вот почему ты за волка переживал, — тихо проговорила Юля.
— Ну да, — кивнул Максим. — Хотя мне их обоих жалко, но Веню больше.
— Прости Максим, что заставила тебя вспомнить эти ужасы. Я и не думала, что так все было. Но об этом ты рассказал Алексею?
— Только про зверя и Веню, — тихонько покачал головой Максим.
Юля снова прижала Максима к себе. Бедный мальчишка, так боялся навредить друзьям, что в одиночку страдал от нападок неуравновешенного взрослого.
По крыше сарая громко застучал проливной дождь, и стало заметно прохладнее.
— Может наверх выберемся? — спросила Юля и погладила Максима по взъерошенным волосам. — Ты уже, наверно, спать хочешь, поздно ведь. А то еще Авдотья Михайловна нервничать начнет и снова тебе попадет.
— Не хочу, я так устал от нее. Просто я отцу пообещал, что буду ее слушаться в его отсутствие. Меня дядя Леша к себе звал, но я очень люблю один возиться, а там у него вон сколько народу. — Он помолчал и, печально вздохнув, прошептал. — Я бы у вас остался. В моей комнате с машинками, я ее так любил. Но не хочу вас подставлять, а то бабка опять колдовать примется или Афанасьичу нажалуется.
Юля понимала, что Максим прав: привлекать к себе внимание лесничего и старухи сейчас совершенно ни к чему.
— А вы знаете, что волки могут любого человека к переходу провести, а еще умеют перемещаться между пространствами просто так? — неожиданно спросил он, отстраняясь.
— Как это? — удивилась Юля.
— Хм, — усмехнулся мальчик. — Он встает, присматривается и подпрыгивает высоко-высоко. А потом мигом исчезает, как будто магия. Я даже один раз попытался ухватиться, думал перенестись вместе с ним, но волк упрыгал, а я просто грохнулся на траву. Было больно.
— Слушай, Максим, я еще столько всего не знаю.
— Это не страшно. Вы — сновидец, и вам приходят подсказки. Я бы тоже хотел так, — с завистью проговорил он. — Но мне снится всякая непонятная ерунда, я даже разобраться в ней не могу.
Он снова замолчал и теперь сидел, покачивая ногами и разглядывая что-то на полу. Потом резко вскочил, прошелся тыльной стороной ладони по глазам и выпалил скороговоркой:
— Пойдемте, а то и правда бабка что-нибудь заподозрит.
Не дожидаясь Юли, он быстро вскарабкался по скобам. Она накинула дождевик, сложила бумаги, собранные Максимом, в первую попавшуюся коробку и, щелкнув выключателем, стала подниматься следом. Наверху Максим закидал люк досками, спрятав его снова.
— А что ты Авдотье Михайловне скажешь? — нарушила молчание Юля.
— Скажу — в лес ходил, может не выгонит из дома в следующий раз.
— Максим, ничего, что я бумаги взяла? Мне интересно почитать записи Ивана Михайловича. — Спросила Юля, указывая на коробку.
— Да читайте, — махнул он рукой. — Только спрячьте их потом под лестницей.
Выбравшись из сарая, они ощутили на себе мощную силу ливня. Юле пришлось снова пробираться через тоннель в бурьяне и лезть в окно, а Максим мгновенно исчез за сараем. Видимо хотел прийти к дому со стороны леса. Часы показывали полночь — ничего себе они посидели. И, оставив бумаги на завтра, Юля улеглась спать.
Глава 5. Победа над старухой
Ближе к утру снова поднялся ветер, успевший за короткий ночной промежуток набраться сил. Теперь он бушевал, срывая с деревьев листву, даже с тех, которые едва начали желтеть. Облака неслись с огромной скоростью, обнажая голубые просветы ясного неба. Значит можно надеяться на появление солнца, а, может быть, и на новое возвращение тепла.
Раз за разом Юля перебирала в голове детали странного разговора с лесничим, и тревожные мысли не давали ей покоя.
Куда и зачем уехал Алексей поздним вечером вместо того, чтобы искать в лесу посторонних? Почему Афанасьич считает, что он попросту сбежал? Может ли сам лесничий быть причастным к его исчезновению?
Опять вопросы. Одно только давало надежду: ощущения Максима. Если он и вправду чувствует присутствие Алексея, значит тот, по крайней мере, жив. Юля встала, сварила кофе покрепче и принесла коробку — уроков ей на сегодня не поставили, поэтому торопиться было некуда. Вытащив стопку исписанных листов, Юля обнаружила на дне серую папку, которую совершенно не заметила накануне. Девушка с любопытством вытащила ее и заглянула внутрь.
Первым она извлекла оттуда разлинованный простым карандашом лист, на котором аккуратным каллиграфическим почерком были выведены слова на древнем языке, которые поначалу показались сплошной абракадаброй. Но чем дольше Юля вглядывалась в остроугольные символы, чем четче начинала воспринимать окружающее пространство, тем понятней становился смысл текста. Та самая маната, необходимая для запуска перехода. Она знала ее наизусть и могла хоть сейчас повторить слово в слово с закрытыми глазами. Юля погладила листок ладонью и отложила в сторону.
Следом она вытащила записную книжку, сплошь исписанную номерами телефонов и адресами. Среди названий городов попадались вполне знакомые, но встречались и странные, явно не принадлежавшие этому миру. И множество имен и фамилий, самых разных, среди которых на букву Н было выведено печатными буквами: Наталия, а рядом с ним — крошечная розочка, отрисованная красной ручкой, и буквенный код латиницей. Под ним в скобках надпись: для видеосвязи. Юля пальцем потрогала розочку — видимо Иван Михайлович был большим романтиком, каково же ему пришлось после расставания с любимой женщиной.
Отложив в сторону книжку, девушка снова заглянула в папку. В самом углу лежал небольшой голубой камешек, плоский, абсолютно гладкий и довольно тяжелый для своих размеров. От него исходил едва заметный аромат хвои и чего-то незнакомого, чуть сладковатого, словно она держала в руках застывший кусочек смолы. Скорее всего, это тот самый камешек, с которым прыгнул Максим. Но почему Иван Михайлович не отдал его мальчику, надеялся с его помощью пройти через переход?
Юля разложила на столе находки, отхлебнула кофе и теперь разглядывала их, размышляя: что же делать дальше. Хотя, к чему размышления, следовало дождаться темноты и отправиться к камню. Эта мысль пришла настолько внезапно, что девушка не сразу услышала тихий стук по стеклу.
Отставив кружку, она тут же повернула ручку. За окном, сгорбившись, стоял всхлипывающий Максим и крепко зажимал ладошкой ухо. Между пальцев ползла тонкая струйка крови.
— Что случилось? — спросила она испуганно, помогая мальчику влезть в окно.
Он сел на подоконник, позволил девушке стянуть с него резиновые сапоги и при этом не переставал всхлипывать.
— Этот идиот мне чуть ухо не оторвал, — наконец выговорил он, убирая ладошку.
Юля ахнула от возмущения, когда увидела громадное ухо малинового цвета: кожица за ним треснула и именно оттуда сочилась кровь.
— Черт бы его побрал, этого лесничего, — сердито проговорила она, усаживая мальчика на стул и доставая с полки аптечку, собранную для нее Григорием на всякий случай. — Давай остановим кровь и обработаем.
— Эта старая дура нажаловалась, что я вчера убежал в лес. Он сначала ремень снял, но, когда я сказал, что дяде Леше расскажу, схватил за ухо и оттаскал. Еще приговаривал, что никакой дядя Леша мне больше не поможет и лучше будет, если я вообще забуду о нем. А если я не стану помогать, то и вовсе исчезну вслед за ним, — Максим снова всхлипнул.