Через час на веранде накрыли большой стол, правда, мальчишки все равно не уместились и устроились с тарелками на полу. В такую замечательную теплую погоду есть на улице было приятнейшим удовольствием. Ваня распечатал бутылку вина и разлил по бокалам. Когда он поднялся, все мигом замолкли и отложили вилки в сторону. Юля чувствовала, что речь в любом случае пойдет об Алексее просто потому, что о другом думать не получалось. Именно тут, за столом, Юля увидела, что грустные глаза не только у Стасика, но у всех Лёшиных ребят. И сейчас они сидели, уставив взгляд в пол, будто боялись выдать собственные переживания и страхи.
— Первое, за что мне хотелось бы поднять бокал, это за Аркашку. Он так мечтает поскорее встретиться со всеми, что поправляется семимильными шагами, даже врачи удивляются. — Иван улыбнулся, и все пригубили вино, а он продолжил. — Второе, это за Юлю. Если бы не она, мы бы сюда не прорвались. А об этом мы мечтали долгих десять лет.
Юля молча кивнула и едва заметно приподняла бокал.
— Ну а третий, третий поднимем за Лёшку. Мы с ним десять лет мечтали продолжить уводить детей из Голубого мира. И что бы не произошло, но вас, ребята, мы вывели, и теперь ваша задача показать, что сделали мы это не зря. Мы, — с ударением произнес Ваня, — должны постараться все вместе именно ради Лёши. Он все на свете был готов отдать, лишь бы доказать вам, что можно жить совершенно другой, счастливой жизнью.
Дальше сидели тихо. И Юля несколько раз ловила на себе сердитые взгляды старших Лешиных ребят. Ну что же, они вправе злиться на нее, только выводила она их не по собственному желанию, а по наставлению Алексея. Говорить об этом она не собиралась, но и чувства вины по этому поводу не испытывала. Никто и не говорил, что сразу станет легко и просто. Чтобы понять к чему их все это время готовил Алексей, надо сперва окунуться в эту жизнь, почувствовать свободу, а потом сравнить с тем, что было. А еще с тем, что могло быть, если бы не появился второй камень, и Афанасьич сумел бы установить свои порядки в деревне.
После ужина за столом остались Юля и Ваня. Мальчишки снова ушли за дом гонять мяч — темнота их нисколечко не останавливала. Малышня пошла укладываться спать под присмотром Зины. А Наталия гремела посудой на кухне, тихонько напевая под нос грустную мелодию.
Странные насекомые начинали насвистывать нежную печальную мелодию на разные голоса, она была абсолютно не похожа на привычную вечернюю трескотню кузнечиков. Здесь насекомые играли самый настоящий концерт, в котором можно было выделить парочку ведущих инструментов. Юля закрыла глаза и тихонько покачивалась в такт этой музыке.
— Хорошо здесь, правда? Представляешь, я во всех пространствах был кроме этого. Про танцующий лес только в книжках читал.
— Правда, — кивнула Юля. — Когда я первый раз сюда попала, мне ужасно не хотелось возвращаться обратно.
— Ты, пожалуйста, не обижайся на Лёшиных ребят. Они пока не очень понимают, что в их жизнях поменяется. Даже на меня рычат, зачем я их оттуда увел, вроде жили да жили, вполне себе неплохо.
— Я не обижаюсь, Вань. Их можно понять, то у них был собственный дом, Алексей и Анна, а сейчас лишь туманное представление о том, понравится ли им в интернате.
— Знаешь, Юль. А мы ведь с Лёшкой и познакомились в интернате. Меня туда определили лет в восемь, когда отца убили. Мама тогда с горя буквально высохла вся, ушла тихо-тихо. Я только помню, как она лежала, и у нее по щекам такие громадные слезинки скатывались. — Он вздохнул. — А Лёшку однажды в мир Вакао привезли приемные родители, они его везде с собой брали, ну обучаться-то везде надо, эта непреложная истина распространяется абсолютно на все миры. Вот он и попал в мою учебную группу, нас же, — и Иван указал на глаза, — всегда отдельно обучали. Они тогда прожили у нас целый год, вот мы и подружились. А когда мы стали старше, его родители и меня брали к себе иногда. Только повзрослев, мы пошли разными дорогами, он на архитектора-строителя стал учиться, а у меня все гораздо проще, я учитель истории пространств.
— Да ладно, — удивилась Юля. — Получается мы с тобой коллеги.
— Ага, только я знаю историю пяти миров кроме Голубого, а ты с точностью до наоборот. Так что можем в этом плане помочь друг другу.
— Здорово, мне так с подругами не повезло, — грустно улыбнулась Юля. — Значит и ты тоже, несмотря на полученную профессию, решил помогать брошенным деткам?
Иван усмехнулся и покрутил в руке бокал, чтобы ярко-розовая жидкость оставила маслянистые следы на стекле.
— В нашей жизни иногда случаются странные вещи. Мы крутимся-вертимся, к чему-то стремимся, куда-то торопимся, но одна единственная встреча с определенными людьми часто переворачивает все с ног на голову. И это свойственно для всех пространств, и для всех абсолютно людей. Ведь надо было Григорию и Ивану Михайловичу сесть в ту же кабинку на колесе обозрения, в которую залезли мы. Видно, судьба. Ну а Григорий, он и мертвого заинтересовать и уговорить сможет, так и мы решили помогать.
— Как точно про Григория! — засмеялась Юля. — Знаешь, как произошла наша с ним первая встреча?
— Знаю, Лешка рассказал. Это вполне в его авантюристском духе.
А потом он замолчал и, поглаживая гладко выбритый подбородок, тихо произнес:
— Интересно, что у них там…
— Мне бы тоже хотелось это знать. Но на такие конкретные вопросы, наверно, даже сны ответов не дадут. А жаль.
— Странно, что голубая линия исчезла. Она раньше всегда была, даже когда в том мире имелся лишь один спиральный камень. А теперь ее вообще нет, ты видела?
— Нет, я в таком состоянии даже не могу вызвать их образ. Но раз ты не видишь, то скорее всего и я ее не найду. Когда меня забросило в переход, там рванул второй генератор.
— Значит, есть вероятность, что оба камня уничтожены, — утвердительно произнес он.
Юля кивнула, разглядывая крохотного светящегося жучка, приземлившегося на кусочек хлеба.
— Елки-палки, я чувствую себя до жути виноватым, Лёшка рвался оттуда не меньше Ивана Михайловича, и именно ему судьба уготовила остаться. Честно скажу, лучше бы это произошло со мной, с нами. Я никогда не чувствовал себя там настолько плохо, мне нравилась деревня, нравился лес, даже городок казался весьма симпатичным. Тот мир, он не натворил в моей жизни столько бед, сколько пришлось пережить Алёшке. Я очень-очень-очень надеюсь, что Григорий поправится, иначе получится, что Лёшка остался там совершенно один, и он…
Иван резко встал, с грохотом уронив стул, и спустился вниз по ступенькам. Он прислонился спиной к толстой балке, удерживающей крышу, и поднял глаза к небу, где постепенно зажигались светящиеся точки звезд, а луна разливала по округе розоватый сказочный свет. Юля молчала, она чувствовала, как по щеке снова побежал обжигающий ручеек.
Глава 4. Возвращение Максима
Оказалось, что и в этом мире погода может быть переменчивой. Целую неделю светило солнце, и Юля проводила много времени на веранде. Ваня, наконец, привез из больницы Аркашу, который тут же включился в постройку ракетодрома. Но сидел он всегда рядом со Стасиком, и если тот отходил по каким-то делам, то хвостиком следовал за ним. Вообще мальчишки разделились: Ванины весело гоняли мяч и носились на улице, Лёшины все больше сидели где-нибудь кучкой и вполголоса беседовали.
В один из вечеров резко похолодало. Буквально пару минут назад светило солнце, и тут же словно из ниоткуда на небе появилось крохотное серое облако и подул ледяной порывистый ветер. Мальчишки бросили мяч и кубики и, нарочито громко стуча зубами, рванули в дом. Тонкие бледно-зеленые листочки на деревьях приобрели металлический оттенок, и казалось, что они должны тихонько звенеть, трепеща в потоках воздуха. Но они шуршали как самые обычные березовые или дубовые листья и наполняли воздух тем же самым шорохом и гулом.
Искривлённые закрученные стволы размахивали длинными упругими ветвями и раскачивались с пронзительным скрипом, будто старались разогнать набежавшие облака, которые спрятали согревающие лучи солнца и принесли холод и промозглость.