Выбор Ричарда Бартона на роль сицилийца мог показаться нелепым, однако поскольку фильм должен был дублироваться на английский язык, решили, что ничего страшного в этом нет. Даже у Софи, когда она говорила по-английски, слова звучали скорее по-итальянски, поскольку у нее сложилось особое произношение — смесь оксфордского и американского вариантов.
Так как Де Сика был еще очень слаб к началу съемок, Понти постарался подстраховаться и попросил Франко Дзеффирелли продолжить работу, если у Де Сика окажутся серьезные проблемы со здоровьем. Однако Дзеффирелли отказался даже рассматривать этот вариант. Он утверждал, что другому режиссеру безнравственно вмешиваться в проект, который уже несет на себе отпечаток Де Сика. Он сказал Понти, что лучше вообще отказаться от фильма, если есть сомнения, что он завершится.
Однако Де Сика удалось довести дело до конца, несмотря на трудный месяц съемок на Сицилии. К этому времени Бартон отдал распоряжения, чтобы "Кализма", моторная яхта, которая принадлежала ему и Тейлор, прибыла на Сицилию из французской Ривьеры, чтобы служить ему плавучим отелем. На яхте было семь спален, включая две с огромными двойными кроватями. Бартон имел возможность отблагодарить чету Понти за гостеприимство и несколько раз приглашал их на всю ночь в свою плавучую гостиницу.
Софи могла оставаться на выходные на "Кализме" с Бартоном и одна. Позже Тейлор утверждала в разговорах со своими друзьями, что слышала об этом от членов экипажа яхты.
Во время съемок на Сицилии Бартону неожиданно позвонила запаниковавшая Элизабет Тейлор, которая находилась в одной из больниц Лос-Анджелеса и опасалась самого худшего после операции по удалению, возможно, злокачественной кисты на матке. Она просила его немедленно приехать, чтобы поддержать ее, пока ей придется ждать результатов исследований.
Бартон попросил у Понти несколько выходных и заказал билет на самолет из Рима в Лос-Анджелес на рейс, который длится двенадцать часов. Прибыв в больницу, он обнаружил там Генри Уинберга, который оставался в ее палате на ночь на отдельной кровати. Бартон выгнал соперника и оставался с Тейлор до тех пор, пока не пришли результаты анализа. Тревога оказалась ложной, и он решил забрать Элизабет с собой в Италию, чтобы она восстановилась после операции на борту "Кализмы".
Неудивительно, что с тех пор мадам Понти больше на "Кализме" не видели и до окончания съемок чета Бартонов была предоставлена самой себе. Когда группа переехала из Палермо в Венецию, Бартоны отправились туда на своей яхте, на что у них ушло гораздо больше времени, так как они плыли через Мессинский пролив, Ионическое море и Адриатику.
Сын уэльсского шахтера, Бартон позже писал об этом времени в Венеции: "Я проводил все ночи в постели с Элизабет — в реальности и все дни в постели с Софи — в воображении. Не так плохо, когда ты являешься выходцем из самых низов".
Бартон писал о Софи-актрисе как "очень редкой леди". Она знает все слова роли. Немного любит командовать. Старается прочитать вам лекцию. Грозит пальцем. Говорит вам, что надо делать, будто представления не имеет, что я снялся уже в пятидесяти фильмах и сыграл бесчисленное количество спектаклей. Она всегда права".
Одна из причуд Софи Бартона удивляла: "Она никогда не целуется перед камерой, если не стоит к ней спиной. Удивительно. Не могу этого понять. Я готов целоваться с кем угодно, включая бродячих собак, и мне все равно, что кто-то смотрит".
В фильме есть эпизод, когда Софи, рыдая, говорит Бартону: "Я не могу выйти за тебя замуж и даже уехать с тобой". Казалось, что во время этой сцены слезы льются у нее с такой легкостью, что сплетники, подозревающие связь между Софи и Бартоном, восприняли это как подтверждение.
Накануне Рождества "Поездка" в конце концов была завершена, и Бартоны тут же сели на самолет, чтобы отправиться на отдых в Пуэрто-Валлерто, в Мексику. Их очередное примирение все считали на этот раз окончательным. Когда Софи попросили прокомментировать, она сказала репортеру: "За последние шесть месяцев Ричард стал почти членом нашей семьи. Мне нравилось работать с ним, и я хочу, чтобы его брак был успешным; более того, я молюсь за него".
К сожалению, 1974 год начался для четы Понти неудачно. Витторио Де Сика требовалась еще одна операция на сердце, и врачи сомневались, что он переживет этот год, хотя от самого режиссера положение дел скрывали. Из-за своих больших проигрышей за последние годы Де Сика остался почти без денег, а он не принадлежал к тем, кто охотно принимает благотворительность.
Чтобы поддержать его финансово, Понти пригласил Де Сика для работы в следующем фильме с Софи, хорошо понимая, что скорее всего режиссер не сумеет ее закончить. Сценарий был написан по короткой новелле Густава Флобера "Простое сердце", которую очень любил режиссер. Де Сика давно уже хотел снять ее с Софи в роли служанки, чья привязанность к хозяевам продолжается и после их смерти.