Риккардо, конечно, не изменил своего отношения к женитьбе, однако в разыгравшийся скандал вступила его мать, которая начала стыдить сына и требовать, чтобы он взял на себя хотя бы какую-то ответственность. Первыми его шагами стали признание себя отцом "ребенка № 19" и подписание соответствующих документов, по которым появившаяся на свет девочка могла носить его фамилию. С этого дня она получила христианское имя, в честь матери отца, и его фамилию — Софи Шиколоне. Любящие итальянские сыновья всегда называют первенцев именем одного из своих родителей.
Ромильда не могла быть тогда более счастливой. Имея на свидетельстве о рождении отметку, а скорее клеймо, "отец неизвестен", девочка стала бы социальным изгоем, и даже возможность получить образование в католической школе, финансируемой государством, оказалась бы для нее закрытой. Действия Риккардо вновь породили у молодой женщины надежды, что когда-нибудь со временем она станет синьорой Шиколоне. Отец ребенка собирался забрать ее с девочкой к себе в квартиру, где жила его вдовая мать и четыре неженатых брата. Однако старуха заявила, что никогда не разрешит "этой потаскухе" и ее незаконному отпрыску пересечь порог своего дома. Получив резкий отпор, Риккардо и Ромильда поселились на прежнем месте, где начиналась их любовь, в пансионат на пьяцца ди Спанья.
Как это часто бывает с будущими красавицами, в детстве Софи Шиколоне выглядела довольно неказисто. Черты лица вроде бы правильные, однако общему облику недоставало гармонии. Глаза — слишком огромные по отношению к маленькой головке, к тому же казалось, что она унаследовала от отца большой нос и мясистые губы. И уже совсем ничего не говорило о том, что ее мать похожа на Грету Гарбо. Было бы удивительным, если бы Риккардо, способный оставить беременную Ромильду, после того как его совесть немного успокоится, удовлетворился своим подвешенным состоянием. Тем более что она после родов отвергала все домогательства, так как ее мысли были сосредоточены на кормлении ребенка и на восстановлении собственных сил. Из-за этого они часто ссорились. Кроме того, Ромильда не отказалась от мыслей о замужестве, да и низкие заработки Риккардо, которых едва хватало на оплату жилья и питание, не способствовали созданию в "семье" доброжелательной атмосферы.
В отношении женитьбы у Риккардо имелась любимая отговорка — он, мол, никогда не был конфирмирован, а по законам католической церкви это обязательное условие для вступления в брак. Однажды, не в состоянии больше выносить ее постоянных упреков, он решил обратиться за конфирмацией в собор Святого Петра в Ватикане. Спустя годы Риккардо рассказывал небывалую историю, будто его назначили к священнику, который только что был переведен в Ватикан из Южной Америки и не говорил по-итальянски.
"Он говорил по-латински, и я старался понять его, — вспоминал Шиколоне. — Хотя мы не понимали друг друга, я видел, что священник становился ко мне все более недружелюбным. Когда я начал исповедываться, он настолько разозлился, что в конце концов оставил меня в моем тяжелом положении: что-то бормоча и глядя на меня с презрением, исчез в ризнице и больше не появился".
Если на исповеди Риккардо поведал все о Ромильде и ребенке, то, можно полагать, святой отец понял его гораздо лучше, чем думал исповедующийся. Никто не знает, почему в этом случае он не обратился к другому священнику, однако Риккардо этого не сделал, а отправился домой — причина, по которой он якобы не мог жениться на Ромильде, сохранилась.
В то время Риккардо работал в издательстве, распространявшем пропагандистскую фашистскую литературу. Это чтиво не пользовалось большим спросом у населения, и его комиссионные были очень малы.
Неудовлетворенная своим положением, Ромильда вынудила Риккардо пойти на разрыв с ней. Впоследствии он вспоминал: "У нее скверный характер. Она ругала меня самыми грязными словами, сравнивала с помойной крысой. Если бы Ромильда стала моей женой, то пилила бы меня постоянно. Я убедился, что женитьба на ней будет большой ошибкой, за которую каждому из нас придется платить до конца своих дней".
Между тем создавалось впечатление, что маленькая Софи страдает от неправильного питания. У Ромильды появились проблемы с кишечником, и она пользовалась домашним снадобьем, которое Риккардо брал у своей матери. Учитывая враждебность старой синьоры Шиколоне к невестке и внучке, старуха вполне могла что-нибудь и перебарщивать с составом. Во всяком случае, принимаемое очистительное средство повлияло на количество молока молодой матери, а вскоре оно вообще у нее пропало. Когда Софи было шесть недель, она походила на скелет, обтянутый кожей.