Софи получила такую рекламу в прессе и потому, что любила позировать фотографам и почти всегда соглашалась сняться в какой-нибудь пикантной позе, конечно, не выходя за рамки приличия. Так, для "Лайфа" она даже показала немного "стриптиза", приподняв юбку перед своим "партнером" — куклой Пиноккио — ровно настолько, чтобы показать изящные чулочные подвязки. На другом кадре она сидит на полу на коленках, опершись на руки. Есть снимок, где Софи в прозрачной ночной рубашке качается на софе, помахивая ножкой в воздухе. Ее пресс-агент нанял несколько "простых американцев" из передвижного шоу "Дикий Запад", шуточно комментировавших разные действия Софи, которую они "взяли в плен".
Постоянно общаясь с прессой, Софи Лорен вынуждена была сталкиваться и с толпами фотожурналистов, работающих на скандальные газетки и журналы, известных как папарацци. Этот термин образован из двух итальянских слов: papataceo и bacarozzo — "истребитель москитов" и "таракан". Софи уже много рассказала им о своем прошлом, в том числе и о скандальных эпизодах из своей жизни, отвечая — порой предельно резко — на провокационные вопросы, целью которых было вывести ее из себя и получить снимок актрисы в "возбужденном" состоянии. Они спрашивали, например, о том, как чувствует себя ее незаконнорожденный ребенок, сколько она берет за услуги сексуального характера или где ей исправляли нос.
Однако ни в одной газете или журнале не появилось даже намека на ее связь с Карло Понти и на то, что он является ее импресарио. Деятельность прессы в Италии ограничена строгими законами о клевете. В "Лайфе", правда, написали, что Софи Лорен — "протеже одного итальянского киномагната". Тем дело и ограничилось.
Понти и Дино Де Лаурентиис в это время активно занимались съемками большого фильма — последняя попытка осуществить их международный проект. Это была киноэпопея "Война и мир" по роману Л. Толстого. На создание фильма студии "Люкс", "Парамаунт пикчерс" и "Ассошиэйтед бритиш пикчерс" собрали около 6 миллионов долларов. Чтобы сохранить мир между итальянскими продюсерами, решили не приглашать в картину ни Софи Лорен, ни Сильвану Мангано. "Парамаунт" предложил на роль Наташи Ростовой Одри Хепберн, а главные мужские роли сыграли ее муж Мэл Феррер и Генри Фонда.
Правда, в фильме снималась Мэй Бритт, еще одна протеже Карло Понти, однако это была ее последняя работа с продюсером. После фильма она подписала контракт с американской студией "XX век" и вскоре уехала в Голливуд. Однако ее карьера в американском кино не заладилась и, после того как Мэй вышла замуж за темнокожего музыканта Сэмми Дэвиса-младшего и родила от него двоих детей, постепенно сошла на нет. В те годы на межрасовые браки в Америке существовало табу.
На обеде, который семья Феррер давала в честь Карло Понти, Дино Де Лаурентииса и их леди, присутствовал британский режиссер Майкл Пауэр. В дневниковой записи о впечатлениях этой встречи Пауэр называет Лорен и Мангано "женами" киномагнатов, а о продюсерах отзывается как о "непомерно спесивых и агрессивных людях, упоминает и об "ослепительной красоте" сопровождавших их женщин. Пауэр писал, что Сильвана Мангано была одета в платье, которое выглядело как нагромождение "черно-серебристой ткани", весь вечер курила и почти ничего не говорила.
"Другая женщина, — отмечает Пауэр, — напоминала большую девочку с заметными щербинками между передними зубами. В красном платье, стянутом лентой на одном великолепной формы бедре, она смотрелась потрясающе. Когда она стояла рядом с Одри, высокой и худощавой, как мальчишка, было видно, что это два сверкающих алмаза, каждый из которых по-своему хорош. Так как все присутствующие пытались говорить на трех языках, вечер не очень удался… Единственным светлым пятном, — продолжал Пауэр, — был обед, который состоял из жареной оленины и монолога "девушки гор", повествующей о том, как она и ее муж живут в склепе. Думая, что речь идет о современных Ромео и Джульетте, мы попросили ее объяснить суть дела. По ее рассказу выходило, что склеп — это некий памятник, так как для того, чтобы сделать его удобным для жизни, нужны миллионы и миллионы лир, Она очень воодушевилась, вспоминая свое "скромное" жилище. Вероятно, жить в такой пещере действительно шикарно".
Пауэр здесь эзоповым языком расписывает самый большой секрет "Ромео" — Карло Понти (по крайней мере он не стал еще известен широкой публике). Понти купил огромную квартиру из двенадцати комнат в грандиозном палаццо Колонна, окна которой выходили на спроектированную Микеланджело пьяцца дель Кампидольо, на месте бывшего Капитолийского холма древнего Рима. На первом этаже квартиры располагался офис Понти, рядом с которым было две больших комнаты, с пола до потолка заполненных его коллекцией живописи, причем только небольшая ее часть была развешена по стенам, остальные хранились в рулонах в закрытых футлярах. Там было несколько сотен картин и рисунков его любимых итальянских модернистов: Джорджо Моранди, Джузеппе Гуэреши, Ренцо Веспиньяни, Эннио Морлотти и Серджио Вакхи.