Зоя вспомнила нравы папского окружения и тихонько вздохнула: эта Московия не только дикая, но и монашеская. Но одновременно почувствовала, что такой аскетизм приятен, он действительно пах чистотой. Грязная Московия на поверку оказывалась чище не только из-за мытья в бане, но и из-за своих правил поведения.
— И разводы невозможны?
— Почему же? Бывают. Муж от женки отказаться может, ежели она прелюбодейством займется или бесплодной окажется. И жена от мужа тоже потому может. Прелюбодейство редко доказать удается, но ежели муж никчемен, в опочивальню не ходит и других девок не имеет, то можно и развод получить. А еще пострижение причиной может стать.
— Что?
— Пострижение. Ежели один из супругов в монашество уйти вознамерился, раньше другой должен за ним бы пойти, а ноне нет, можно развод попросить и за ради детей, например, в миру остаться…
Настена еще долго рассказывала о супружеской жизни в Московии, о жизни в княжеских теремах она знала понаслышке, а вот о боярах, особенно новгородских, так и сыпала примерами и именами.
Зоя поняла главное: женская половина богатого дома практически отделена от мужской и чужих там не приветствуют; жизнь женщин довольно замкнута, посвящена семье и детям, это их первейшая обязанность — рожать и растить хороших детей.
Праздники в Московии почти исключительно церковные, разве только Масленица перед Великим постом да свадьбы.
— А дни рождения?
— У нас не дни рождения празднуют, а именины, связанные с тем святым, в честь которого человек крещен.
Два месяца спустя они еще только подъезжали к Любеку. Там было решено неделю передохнуть перед трудным морским путешествием. Никакие увещевания московитов, советовавших поторопиться и отдохнуть лучше в русских землях, не были услышаны, противился больше всего Джан Батиста. Вольпе вообще вел себя странно, он принимал все приветствия и подарки так, словно сам был государем Московским и женихом Зои Палеолог, но настойчиво рекомендовал некоторым спутникам царевны вернуться в Рим. Будь его воля, с Зоей на корабли сели бы только женщины и слуги.
Но, конечно, его не слушали.
И вот оно море… Совсем иное, чем то, на берегу которого Зоя родилась и выросла. Ветер холодный, несущий мелкие брызги почти ледяной воды. Небо серое, солнце если и проглядывало, то ненадолго.
Целых два дня грузили на корабли все, что должны были привезти в Москву вместе с царевной. Потом размещались сами. И вот наконец поднят якорь, и Зоя Палеолог с тоской глядит на удаляющийся берег. Не в первый раз тоской сжало сердце: куда она плывет, что ждет впереди?
Грусть царевны пыталась развеять Настена, чтобы в тысячный раз не задаваться трудным вопросом о своем будущем, Зоя принялась усиленно учить трудный русский язык. Они занимались этим всю дорогу после Флоренции, когда синеглазая московитка заняла место Клариче Орсини в карете Зои.
Первые три дня плавания были хоть и не очень легкими и приятными (легат Бонумбре лежал в своей каморке и тихо стонал, его выворачивало наизнанку из-за качки, впрочем, не одного его, мучились многие), но потом началось нечто страшное.
В тот день светило солнышко и казалось, мрачные серые тучи больше не вернутся. Но, увидев на горизонте крошечную тучку, команда корабля засуетилась, привязывая, перевязывая и закрепляя все, что могло сдвинуться с места. Пассажирам просто приказали спуститься вниз, а крышки выходов плотно закрыли. На вопрос, что случилось, коротко отвечали:
— Буря идет.
Сидевшие в своих каморках пассажиры не видели, как почти мгновенно крошечная симпатичная тучка превратилась в скопище черных грозовых облаков.
Казалось, море вдруг поднялось против них, рев ветра и волн, грохот обрушивавшихся на палубу потоков воды, черное посреди дня небо. Было неясно, день сейчас или ночь, где север, где юг, откуда они плывут и куда их сносит.
Сколько это продолжалось? Сказали, что третий день, но измученным ужасом пассажирам казалось, что прошла вечность. Еще немного, и корабль не выдержит, тогда им всем один путь — в морскую пучину. Моряки утверждали, что никогда не попадали в столь сильный шторм. Но разве это приносило облегчение?
— Какой сегодня день?
Сил не было уже ни на что, Зоя поинтересовалась просто так, чтобы знать, в какой именно день они погибнут.