София замыслившись разглядывала свои пальцы:
- Ты так говоришь, как будто до меня ты ни с кем не встречался.
- Почему же, встречался, не задумываясь, признался Виктор, только я никогда еще не любил.
Польщенная девушка сдержанно улыбнулась
- Все равно, так бывает только в начале. Потом все чувства растворяются в заботах.
- Что ты милая, - трепетно обхаживая взглядом подругу, возразил Виктор. - Я буду любить тебя вечно.
Улыбка Софии застыла в грустной иронии, но при этом оставалась по-прежнему мягкой и безобидной. Девушка сдув с лица назойливый локон волос, добродушно обласкала взглядом юношу.
- Но ведь люди не живут вечно...
Тут парня то ли прошибло прозрение, а может просто, сморозил не подумав. Беспечный умник вдруг обронил такую фразу, за которую ему в последствии пришлось, ответить:
- Ну и что, - смерть только укрепляет любовь...
«Поэтическая аллегория Шекспира, - прищурив глаз, улыбнулась девчонка, - даже глупость в юности прекрасна».
- Ты мне не веришь? - возмутился парень, заметив пренебрежение к своему откровению.
Соня вздохнула... и раскашлялась. Чувствуя, что он с нетерпением ждет ответа, она попыталась это сделать мимикой, но кашель ей помешал, и ответ получился не связанным. Юноша в это время внимательно следил за ее меняющимися глазами, и выражение его лица, тоже, менялось синхронно вместе с ним. В результате чего кашель девушки непроизвольно перешел в хохот. Но парню было не до смеха, - он считал, что разговор был достаточно серьезным и легкомыслие здесь неуместно.
- Ты что, обиделся? - успокоившись, вытерла глаза София.
- С чего ты взяла... просто не смешно.
- Если бы ты увидел свое лицо, ты бы тоже рассмеялся... А если серьезно, то даже Шекспиру такие каламбуры не приходили в голову.
- Шекспир был драматургом и романтиком.
Девушка терла пальцами переносицу, что бы не чихнуть, но избежать этого не удалось.
- Н у, да, ну, да - прокомментировал Виктор.
- Хорошо, пусть будет по-твоему. Но я не верю, чтобы после смерти человека, его стали любить еще больше, чем при жизни... это же идолопоклонство.
- Может быть и поклонство, но не идолу, а идеалу, - возразил юноша.- Но я не об этом, я о любви...
София, облизывая сладкие губы и путаясь в мыслях юноши, остановилась на его глазах, широко распахнутых как трепещущие паруса. Он, действительно тогда ей показался стремительным кораблем, готовым бросить вызов стихии, и вопреки всем препятствиям судьбы, открыть ее как заветную и прекрасную землю своей мечты.
- Мой мальчик, ладно, я чихаю и кашляю, но температура видимо у тебя. Не хочешь ли ты сказать... что если ты любишь, то можешь жить вечно.
- Ты меня не поняла, - парень на мгновение растерялся взглядом и мысленно почесал затылок. - Я просто хотел сказать, что когда любишь, то забываешь о смерти, поэтому и она о тебе не вспоминает. Она тебя не преследует... но обращает на тебя внимание, когда ты перестанешь любить.
Соня, сосредоточилась, измерила глазами тротуар, столбы с рекламными вывесками. Беспечные прохожие мешали думать.
- Ты хочешь сказать, что смерть... боится любви?..
Парень молчал.
Девушка с волнением, долго изучала глаза любимого. Он был немного неуравновешен и хаотично бросался взглядом по сторонам. Но таким он был - настоящим и более чем реальным.
Образ милой сник в темноте ночи, и ее голос погас в шуме ветра. Яма постепенно увеличивалась и становилась, похожей на рану от фурункула, который обычно проедает тело до самой кости. Запах крови усиливался, и вокруг, в темноте, у забора и вдоль центральной аллеи, все чаще слышались какие-то шорохи, шипение и злобное урчание. От этого бедняга испытывал жуткий озноб. Лодыжка все еще несносно болела, и если бы сейчас пришлось уносить ноги... легче было бы погибнуть здесь, на месте.
«Вот зараза, какая дрянь, что за фигня такая» - это краткий набор фраз, сопровождавших поток невразумительных мыслей, пытающихся объяснить нагромождение странных обстоятельств, в которые попал парень.
После завершения еще одной ступеньки, почва под ногами храбреца неожиданно разредилась и обмякла. А из противоположного угла, подобно гейзеру, с шипением и свистом ударил горячий фонтан липкой житкости.
Парень с отвращением натянул на голову и без того мокрую рубашку и отпрыгнул в сторону, но все быстро прекратилось.
Вначале пришлось отрезать ломти меньше ладони, при этом поражаясь их не естественной мясистости. К горлу подкатывал ком, и сверлило отвращение. К тому же настораживало то, что грунт успел за сутки прорости густым и жестким дерном. Но в такой непроглядной темноте старатель мог об этом только догадываться и ориентировался едва не на ощупь. Он даже сделал паузу, вспоминая, ничего ли он не напутал и не ошибся ли местом захоронения. Но ошибки не ьыло. Ведь он здесь сегодня утром...