Бегство на спасение шансов не давало, но парень об этом не думал. Сейчас не было времени для выгодных расчетов. Он только помнил, что добиться желаемого можно только настойчивостью и усилием, - это все, чем он сейчас руководствовался.
"У кошек нос - самое уязвимое место. Хорошо, этот первый, которому я разворочу морду".
Приготовив лопату к удару и, упираясь спиной в откос ямы, Виктор нащупал пятками надежный упор для устойчивости, надеясь продержаться как можно дольше. Сейчас ему недоставало только зеленой каски с сеткой, и он бы ни чем не отличался маньчжурского бойца первой мировой войны.
Тем временем, пока у парня от затылка до пят носилось дикое стадо ошеломительных эмоций, как назло начался дождь. Похоже, что тиграм это тоже не понравилось, и они теперь выглядели еще свирепей.
- Сволочи... марш обратно, - не менее злобно завопил Виктор, - видишь лопату - щас как дам по морде. - Свирепый зверь недовольно оскалился и сунул нос в яму. - Пошел вон клыкастый. Мною подавишься... раньше меня сдохнешь.
В этот момент проблеск света со стороны центральной аллеи неожиданно отвлек хищников и заставил повременить с трапезой. В их поведении появилось замешательство и беспокойство. Парень в изумлении открыл рот: «Что это может быть... Неужели это сможет изменить ситуацию. - Он шумно сглотнул слюну и перевел дыхание. Слюна камнем упала в желудок. - Сейчас куда угодно... хоть к черту в пекло, только не в эти дьявольские пасти».
Тигры и вправду остановились, стали переминаться с ноги на ногу и нервно вздергивать хвостами. После всего пережитого, это было весьма утешительным зрелищем. Но при попытке догадаться, что могло помешать трапезе таким чудовищным зверюгам, становилось не просто страшно, но жутко беспокойно... Хотя, что может быть страшнее смерти?
Предвкушая развязку дальнейших событий, парень притаился в своем оборонительном укрытии и, не смея шевельнуться, только наблюдал за происходящим. Тем временем тигры, раскачивая головами и, огрызаясь друг на друга, в самом деле, нехотя попятились, а через минуту не проронив ни звука, и вовсе скрылись в темных зарослях ночного кладбища.
Все еще дико визжащие над головой вампиры неожиданно разлетелись в разные стороны, словно их разнесло ветром. И даже, казалось, мертвые их сородичи ожили и, барахтаясь в грязи, как клочья ветоши торопливо забились в кусты. Парень интуитивно насторожился, обостренно чувствуя, что и ему не мешало бы поскорей отсюда убраться.
Вскоре свет скользнул по шеренге пирамидальных туй где-то в районе памятника героям-пожарникам. Затем блеснул в надгробии погибшего летчика и теперь уже был в квартале последних захоронений. Дальше дороги нет. Значит это наверняка сюда.
Виктор втянул голову в плечи и погрузился в тревожное ожидание. А в это время все продолжало меняться и возвращаться в реальность: Земля под ногами стала твердой и естественной. Она даже перестала вибрировать и кровоточить. В короткое время все приобрело свою обычную природу.
Через минуту послышался приглушенный гул, и ночь разрезал свет фар медленно приближающегося автомобиля. Он был бледно-белым и украдкой пробирался как призрак-охотник сквозь могильные заросли рябин и можжевельника.
Виктор в изумлении наблюдал из своего укрытия и ожидал. Он взволнованно чувствовал особенную ответственность приближающегося момента, как ждут решения военного трибунала или приговора окружного суда. Он интуитивно чувствовал, что именно теперь все и решится. Каким образом он не знал, но только подсознательно чувствовал.
Приблизившись, автомобиль притормозил и медленно свернул в переулок к могиле Софии. Это был огромный черный катафалк. Он был настолько большим и просторным, что казалось, предназначался для братских захоронений.
Беззвучно подкатив к еще не выложенной плиткой дорожке, ведущей к могиле, ритуальный лимузин так же тихо остановился и застыл зловещим черным призраком. В свете бледно-желтой луны, он сам был похож на огромную могилу.
Парня все больше одолевало чувство тревоги. Ему все больше хотелось сейчас куда-нибудь зарыться, провалиться и вовсе исчезнуть. Но он все еще не забывал, зачем он здесь и отказаться от своей цели ему было не под силу.
Внимательней рассмотрев, юноша заметил, что катафалк был нескромно изысканным. Даже президентов, пожалуй, в таких не хоронили: Витиеватые хромированные обводы мерцали холодными лунными бликами и косвенно подчеркивали строгую траурную сдержанность. Элементами капота, дверей и даже крыши, были инкрустированные золотом фрагменты погребальных венков и лент. В просторный салон, обитый красным бархатом и оформленный в том же стиле, пожалуй, без труда мог вместиться даже саркофаг Тутанхамона, со всей прилежащей утварью. Безусловно, этому передвижному олицетворению траура, было почетное место в музее ритуальных услуг всех времен и народов.