У него просто кончились аргументы, и поскольку разговор зашел в область аномального, его рациональный материализм, остался в пределах левого полушария.
Он молчал, исступленно сливаясь взглядом с лучами фар, и словно беседуя сам с собой, периодически покачивал головой.
- Нет, это просто безумие, - подвел итог Феликс. - Зачем же так терять голову.
- Я знаю, приятель. Но если я не потеряю голову, то я потеряю душу, - категорично парировал Виктор.
- Ненормальный, что ты из себя возомнил? Я тоже свою мать любил и тоже ее похоронил, однажды. Плакал, тосковал, но мне всякая дурь в голову не лезла.
Виктор напрягся и заметно нервничал. Феликс притормозил.
- Все должны, однажды умереть, - после короткой паузы продолжил он, с интонацией убеждения, - и все, когда нибудь, похоронят своих близких. Но из могилы никто, еще не возвращался. Это противоестественно, понимаешь?!
- А хоронить живых, не противоестественно?
- Очнись, может это и было, но только во время войны. Тогда медицины почти не было, и никто к мертвым не принюхивался... так, все, едем обратно.
- Я иду пешком, - с холодной уверенностью заявил Виктор и принялся застегивать рубашку. По его неотступности в этом можно было не сомневаться, и Феликсу пришлось отказаться от своего решения.
Дальше они просто молчали. Труженик дорог дергал руль объезжая ямы, а бедняга-ясновидец, насупившись втягивал голову в шею, и терзался в тревожных раздумиях. Любопытные звезды украдкой выглядывали из-за облаков и терялись в догадках, что делают два идиота, среди ночи по дороге на кладбище. Застенчивый месяц и вовсе спрятался за прозрачной вуалью перистых облаков и, притаившись, подслушивал, о чем шепчутся звезды. Но звезды смотрели, молча, затаив дыхание, потому что даже не догадывались, что будет происходить дальше.
- Ну и что ты теперь намереваешься делать? - укоризненно промямлил Феликс, остановившись у сосновой рощи, за которой в ночном тумане толпились угрюмые могильные кресты.
- Там будет видно.
- Имей ввиду, там сторож - предурок! - не выдержал Феликс. - У него справка с дурдома, вместо трудовой книжки. Пришибет с любовью, и похоронит с почестями.
Виктор с нерушимой монументальностью посмотрел на приятеля, и вылез из машины. Тот нервно дернул рычаг замка багажника и уперся лбом в баранку. «Глупец... мальчишка... сумасшедший... - сопел Феликс. - Откровение, откровение... просто совпадение. Напуганному беглецу тоже кажется, что все его преследуют. Нет, парень точно свихнулся. Да он просто ненормальный... Хотя он и прав, случаи бывали. Но и ясновидцы давно перевелись».
Виктор молча вытащил лопаты и монтировку, взвалил все на плечи и, воткнув в задний карман фонарик, приблизился к открытой двери водителя. Феликс блеснул глазами и неодобрительно покачал головой.
- Ну что, десант в преисподнюю, передавай привет Люциферу... Только я здесь торчать не собираюсь.
- Ну и катись, - небрежно бросил ненормальный и зашагал к роще.
- Придурок, крякнул Феликс и включил заднюю передачу.
Преодолев заросли, Виктор остался наедине со своим безумием. Призрачные силуэты могил и деревьев, словно в ожидании притаились и замерли, как многочисленная публика перед немыслимым трюком акробата, чтобы потом завизжать от восторга, если трюк не удастся.
Тишина ему шептала, что он суется во что-то тайное, недосягаемое и запредельное. Конечно, он не знал, что случится через минуту и что ждет его по истечении часа. Но стремление было дерзким, и решительность - неудержимой.
Такое несанкционированное вторжение в привычный порядок, заметно нарушило местную идиллию. Парень еще раньше замечал, что любое нестандартное поведение, часто влечет за собой странные явления. Поэтому и теперь, в неуловимой, скрытной плоскости реальность дала о себе знать. Чье-то присутствие охладило спину, ишевельнуло волосы. Виктор почувствовал, что он не один.
Едва ощутимый ветерок то дышал прохладой у самого уха, то прикасался бархатным теплом к щекам и шее, а над головой отчетливо чувствовалось густое инертное уплотнение.
Неудивительно, ведь появление на кладбище, ночью, с лопатой, всегда было признаком невообразимого падения нравов, или элементом какого-то ритуала. И то и другое, как известно, сопровождалось соответствующим стимулом невежества. Но у парня были совсем другие намерения, поэтому он здесь был чужим, неприемлимым, и нежеланным.
Юноша бесшумно, почти на цыпочках, пробирался вдоль не плотно сколоченного деревянного забора, крепко сжимая черенки лопат, и был настроен решительно и целеустремленно. Одна лишь мысль назойливо сверлила ему голову и не давала покоя: «Это не должно было быть ошибкой. Конечно. Ошибаемся только мы - люди. Но те, кто правит сверху - знают все, что творится и на земле и под землей. Конечно, это были они. Они и дали мне это откровение, потому, что я должен это сделать. Потому, что знали, что я справлюсь. Они знают будущее. Они ошибиться не могут».