Если бы ни этот разговор, трудно сказать, чем бы мог закончиться день, когда Евгений прекратил свое существование, обратившись в ничто. Какое чудо должно было произойти, чтобы в миллионном городе он повстречался с Андреем, который учился с ним на истфаке, и чтобы это произошло именно тогда, когда битые осколки реальности выскальзывали из несуществующих рук, когда вокруг происходила вселенская катастрофа, а весь город продолжал жить обычной жизнью, не замечая никаких вселенских катастроф.
В троллейбусах все так же ехали люди, держась за поручни, чтобы не трясло. В магазинах отоваривались покупатели, шурша пакетами. И всех все устраивало, у всех все было нормально. Для этого и нужен был большой город, чтобы как можно меньше чувствовать, чтобы не замечать ни рождения, ни жизни, ни любви, ни смерти, и даже рождение сверхновых звезд и смерть целых галактик оставались совершенно незамеченными в этом гуле мегаполиса, в шуршании этих пакетов, в движении этих машин.
В жизни каждого рано или поздно происходила катастрофа или серия катастроф, делившая жизнь на «до» и «после». Каждого ожидал свой апокалипсис — точка невозврата, за которой что-то менялось в сознании, когда в действительности никто не мог тебе помочь, потому что помогать уже было нечему. Но все же именно тогда, когда все смыслы существования были полностью уничтожены и разрушены, человек мог приблизиться к тому, что было действительно неуничтожимым.
Три дня он был живым мертвецом, а может, ожившим трупом. Никто, конечно, этого не замечал, не видел, что он ходит с ножом в сердце, и он сам не видел этого ножа. Но ощущение было такое, что его сердечную мышцу чуть ниже аорты пробило черное лезвие и вышло с обратной стороны, вызывая в груди постоянную тупую боль.
Он взял несколько дней отгула на оптовом складе, сославшись на то, что подхватил грипп, и пролежал в комнатушке полуподвала около недели, уставившись не то в низкий потолок, не то в такой же низкий пол. Ему не было тесно между этим низким полом и потолком, потому что он совершенно не ощущал собственных размеров. Он смотрел на часы, и все равно не знал, который час. Наверное, он мог бы так пролежать целый год. Ему всегда хотелось проверить, существует или нет состояние самадхи. И вот оказалось, что не нужно было ничего проверять, не нужно было ничего достигать — все и так было достигнуто, хотя он представлял это иначе. Теперь он понятия не имел, для чего были написаны кипы мудреных трактатов про какие-то там достижения. Все было просто, даже слишком просто, чтобы быть чем бы то ни было.
***
Над деревьями Главного проспекта пролетали крупинки первого снега. Они падали на асфальт, на тротуарную плитку, словно мелкие пенопластовые хлопья, и тут же таяли, не оставляя следов. Евгений чувствовал себя лучше, хотя накануне ему привиделся кошмар. Он как будто попал в клип «Otherside»: Red Hot Chili Peppers, в котором из кривых стен многоэтажек выползали гельминты, а люди выбегали из домов и пытались от них отбиться. Теперь по асфальту тоже ползли черви, но это были обычные дождевые черви, они были напуганы — они не знали, куда скрыться от наступающих холодов. Они просто ползли по асфальту, а люди не замечали их и давили, безжалостно наступая на червей каблуками.
Ему нужно было пройтись пешком, чтобы проветрить мозги. В прохладном осеннем воздухе хорошо дышалось, и это была единственная причина, по которой он шел по дороге, обходя прохожих и стараясь не наступать на несчастных червей. Он миновал театр музкомедии, парк с мокрыми деревьями и беседкой, стоявшей посреди пруда в отражении темной неподвижной воды. Свернул на чистую улочку возле Военной академии, рядом с которой никогда не ездили машины, и вышел на дорожку сквера, где до сих пор зеленели стриженые лужайки и газоны.
По дорожке, прямо лоб в лоб к нему приблизился человек в длинном плаще, одетый во все сшитое не по размеру. Евгений хотел пройти мимо него, но тот вдруг неожиданно протянул ему руку, чем несколько обескуражил. Однако затем он произнес фразу, которая обескуражила еще больше:
— Извините, Евгений, у вас не найдется минутка, чтобы выслушать меня?
— Да, э-э… то есть, откуда вы меня знаете? — озадаченно ответил Евгений, продолжая пятиться от незнакомца.
— Это прозвучит очень странно, но мы с вами уже знакомы.
— Наверное, вы обознались, я вас первый раз вижу, — сказал Евгений, желая как можно скорее удалиться.