— Но где же мой отец? — спросил он, сгорая от нетерпения.
Его слова привели жену разбойника в состояние глубокой печали — ее обычное состояние в течение последних дней.
— Подлец! — закричала она в глубь хижины. — Твой сын вернулся.
— Иду, иду, — пробормотал тот робко, торопливо завязывая свой пояс на ходу.
Молодой человек вопросительно посмотрел на своего отца, но никак это не прокомментировал, увлеченный успехом своей миссии. Он не получил твердого подтверждения желания Порты вести переговоры. В действительности паша Соколли во главе небольшой армии покинул город рано утром, намереваясь обложить разбойников, как осаждают крепость или город.
— Но мы знаем, что это невозможно, — сказал Орхан, уверенный в своей могущественности.
— Это правда, — ответил его сын. — Я оставил их в Иноне. Теперь они не знают, куда идти, так же как и принц, который просидел там уже неделю.
— Хорошо. Скоро они будут готовы вести переговоры. Я дам им срок до середины зимы — это крайний срок.
Время шло очень быстро до той ночи. Начался снег.
Той ночью разбойники проснулись очень поздно. Молодой мужчина привез из Стамбула вино из запрещенных византийских погребов, и успех их мероприятия приближался, победа была уже рядом. Сафи не спала, она тоже хотела присоединиться к разбойникам. Есмихан же спала крепким сном, но даже во сне она беспокойно вздрагивала.
Я думаю, что тоже задремал, по крайней мере, я был удивлен удару по моему плечу. Защищая себя, я вскинул руку, и она неожиданно наткнулась на кинжал.
— Это не ваш кинжал. Извините. Они охраняли его очень хорошо из-за драгоценностей на рукоятки. Но я думаю, вам и этот понравится, — произнес в темноте чей-то незнакомый, но в то же время очень знакомый голос.
К этому времени я понял, что это был дервиш, бродячий монах. Он не стал говорить лишних слов, а сразу перешел к делу:
— Они собираются отдать вашу молодую госпожу сыну Орхана. Этой ночью. Вы должны помешать этому. Другого выхода нет. Ради ее чести и вашей жизни я буду сегодня на вашей стороне в этом деле.
Я взвесил оружие в руке и обнаружил, что оно было достаточно тяжелым. Оно разожгло во мне чувство уверенности и силы, как в юности.
Я повернулся, чтобы поблагодарить этого человека, но тот уже исчез. Я бы его точно увидел, если бы он выходил через дверь в главное помещение. Но было слишком темно, и я не видел, что происходило в другом направлении. Позвал его несколько раз, но мне никто не ответил. Поэтому я встал и пошел к проходу, чтобы разъяснить для себя ситуацию.
Стояла полная тишина, и вначале я даже подумал: неужели они на эту ночь отступили от своих обязанностей или вообще находились в полном ступоре над своими чашками с вином? Но это была тишина, полная плохих предчувствий, которая была нарушена громким голосом Сумасшедшего Орхана:
— Приведите девушку!
Так я узнал, что триумфальное обесчещение паши Соколли будет публичным, а не индивидуальным. И я также понял, что мой кинжал перед вооруженными до зубов разбойниками был ничем. Я мог бы убить одного из них, в лучшем случае двоих, перед тем как они убили бы меня, и Есмихан осталась бы не только обесчещенной, но и одинокой, без преданных друзей.
— Вставай, принцесса, вставай! — мужчина с демоническим лицом наклонился над ней. — Пришла твоя брачная ночь!
Есмихан еще не понимала, что происходит. Ее ноги все еще были тяжелы от сна, но она уже была достаточно в сознании, чтобы заплакать из-за того, что мужчины увидели ее без вуали. И то, что ей удалось немного закрыть себя перед тем, как ее под руки отвели в главную комнату, было малым утешением. Я даже не мог посмотреть ей в глаза, чтобы немного успокоить, хотя и знал, что они молили об этом. Я был, как и она, совершенно беспомощен в этой ситуации.
Прямо предо мной была дверь к свободе, и рядом с ней сидела Сафи. Она явно была здесь достаточно долго. Она сидела без вуали и даже не стеснялась этого. Я догадался, что она тоже попробовала вина, так как на ее лице появился розовый румянец, а глаза блестели. Лучше бы то были слезы о трагичной судьбе ее подруги! Но я прекрасно видел, что слез не было.
Рядом с ней сидел Сумасшедший Орхан, который уступил свое место сыну на эту ночь. Но он оставался по-прежнему главарем и продолжал командовать:
— Так, мой сын. За тебя! За твою удачу!
Сафи не смеялась над этими словами, как все остальные, но она не смутилась и не отвернулась.
Молодой человек встал и направился к Есмихан. Она была окружена со всех сторон, и рядом даже не было стены, чтобы она могла прислониться. Принцесса оставалась на ногах, хотя они едва ей повиновались. Я никогда еще не видел ее такой беспомощной.
Всеобщее внимание и выпитое вино произвели на сына Орхана свой эффект. Он подошел к Есмихан и резко сорвал с нее вуаль и покрывало, она даже не успела посопротивляться.
— Вот тебе, проклятый Соколли! — кричал Орхан, и его люди вторили ему.
Есмихан закрыла лицо руками, как будто ее кто-то бил кнутом. Молодой разбойник резко убрал ее руки и взял за подбородок. Он повернул ее лицо и показал всем. Есмихан закрыла глаза, словно ее заставляли смотреть на ослепляющий свет, но это не убавило веселья разбойников.
— О, Соколли, надеюсь, тебе будет так же больно, как и мне, когда мне выжигали глаз! — кричал голос мести.
Моя рука инстинктивно нащупала рукоятку кинжала. Но что я мог сделать? Принять этот ужас как волю Аллаха и просто стоять и смотреть в страхе на все это? Единственным верным решением было выпрыгнуть прямо в центр и вонзить этот кинжал в сердце Есмихан. Возможно, я успею пронзить и свое сердце. Если же нет, то дюжина разбойничьих рук сделает все за меня. Но это потребует большой отваги, в наличии которой я сомневался. Казалось, у меня не было другого выхода. Я закрыл глаза и начал тихо молить небеса о помощи.
В это время в центре комнаты все еще продолжались демонические танцы.
Скуля, как щенок, которого хотят утопить, Есмихан на минуту смогла вырваться. Но в это же мгновение пара еще более сильных рук схватили ее и вернули сыну Орхана. В этот раз он нежно обнял ее за талию. И она уже больше не вырывалась, было видно, что девушка смирилась со своей участью.
Сын Охрана поцеловал ее и начал расстегивать лиф ее платья. Одна из жемчужин с корсажа оторвалась и упала на пол. Разбойники наклонились в поисках ее. В это время сын Орхана продолжал свое дело. Показалась белоснежная грудь Есмихан.
В этой накаленной атмосфере сам Сумасшедший Орхан повернулся к Сафи. Ее грудь тоже была великолепна, и его рука уже держалась за шнурок ее шаровар.
Я отвернулся. Одна мысль так и не покидала мою голову. Только Сумасшедший Орхан имел женщину в этом месяце, а может, и в году. И как я понял, после того как сын Орхана сделает свое дело, то и все остальные участники банды смогут позабавиться с Есмихан и таким образом отомстить Соколли. Я был уверен, что это может убить мою госпожу. Да, лучше убить ее сейчас одним ударом, а что будет со мной — это не так уж важно. Моя жизнь уже закончилась в том темном маленьком домике на Пере много месяцев назад. Вдохновленный этими мыслями, я начал продвигаться вперед.
— Эй, евнух! Уйди с дороги! Зачем тебе видеть все подробности?
Эти слова немного притормозили меня, и пока я приходил в себя, все в комнате вдруг услышали громкие вопли.
— Дочь распутницы! — кричала жена Орхана.
Ее слова утонули в звоне и грохоте разбивающейся посуды, и дальше последовало:
— О, небеса! Будь ты проклята Аллахом! Я научу тебя, как красть чужих мужей у честных жен!
Опять звон разбивающейся посуды и грохот от других предметов, которые не могли разбиться о каменный пол. Сафи, будучи мишенью этой атаки, дрожала от страха и боли. С ее рук, которыми она загораживала свое лицо, текла кровь. Каким-то образом ей удалось пробраться к двери, выбежать и спрятаться за нанесенным сугробом.