Софроний Врачанский. Жизнеописание

Софроний Врачанский Жизнеописание

Издание подготовили

Н. Μ. ДЫЛЕВСКИЙ, А. Н. РОБИНСОН

Софроний Врачанский. Автопортрет. Около 1804 г.

Акварель в рукописной книге — автографе. Ленинград, Гос. Публичная библиотека им. Μ. Е. Салтыкова-Щедрина, собр. Μ. П. Погодина, № 1204, л. 5 об. Фотография И. И. Гумницкого.

Софроний Врачанский. Гравюра на дереве засл. худ. В. Захариева, 34 X 24.8 см. София, 1951.

Хилендарский монастырь. Фрагмент гравюры на меди, 26 x 31 см. 1779 г.

Из собр. Н. Μ. Дылевского. София. Фотография Н. Н. Кабзамалова.

ЖИТИЕ И СТРАДАНИЯ ГРЕШНОГО СОФРОНИЯ

Я, грешный в человеках, родился в селе Котел[1] от отца Владислава и матери Марии[2]. И дали мне попервоначалу имя Стойко[3]. И когда был я трех лет, преставилась мать моя, и отец мой взял другую жену[4], которая была люта и завистлива. И родил с нею дитя мужеского пола, и она только за своим дитятей ходила, а меня все отталкивала. И когда стало мне девять лет, отдали меня в книжное ученье, а перед тем не было мне возможности идти в ученье, потому что по большей части был я болен и немощен. А когда пошел я в ученье, большое прилежание и остроту ума имел и вскоре научился простому чтению[5]. И понеже в Болгарии нет философского учения на славянском языке, начал я учиться греческому языку[6] и усвоил Октоих[7]. А как начал я Псалтырь[8], пришла весть, что преставился отец мой в Царьграде от чумы в лето 1750-е[9]. Остался я без отца и без матери. Тогда был я одиннадцати лет. И тогда взял меня дядя мой по отцу[10] вместо сына, потому что не имел детей, и отдал меня в ученье ремеслу[11]. И когда был я семнадцати лет, преставились и дядя мой и тетка моя[12] вскоре один вслед за другим. И дядя мой в Царьграде умер, ибо оба они (отец и дядя. — Н. Д.) были прасолы[13]. И понудили меня заимодавцы и сотоварищи[14] его пойти в Царьград как сына его собрать деньги с резников[15] по обыкновению прасолов. Но так как резники повсюду рассеяны были по Царьгр аду и на Анатолийской стороне[16], однажды захотели мы с одним из сотоварищей дяди пойти на Анатолийскую сторону. И пошли мы на пристань, чтобы переехать на ладье. Видим у царских палат ладьи[17]. А мы люди простые, и так как были они неподалеку от Ускюдара[18], захотели мы на тех ладьях переехать в Ускюдар. И когда подошли к ним, глядим, на одном месте народу много и двое борцов борются[19]. А наверху были высокие палаты, не знаем — может был и сам царь[20] там. И когда кончили они борьбу, повалил к царским палатам весь тот народ. И мы с ним заодно пошли и стали между царскими воротами и между Ялы Кёшк[21], где были привязаны царские ладьи. И стояли мы там и раздумывали, куда нам пойти; явился тут дворцовый стражник[22] и сказал: «Зачем ходите вы здесь, скорее уходите отсюда, потому что отсекут головы ваши!». А мы извинялись тем, что мы люди пришлые и простые. И как вернулись мы назад, схватили нас янычары[23], что караулили там, и хотели убить нас, потому что они не видели, когда мы прошли с тем народом. И освободившись оттуда, пошли мы на общую пристань и переехали в Ускюдар. А я был тогда юноша молодой и красивый лицом, а тамошние турки содомиты[24], увидав меня, тотчас меня схватили и начали спрашивать у меня подушный лист[25]. И нашли мой подушный лист неисправным. И заперли меня далече в одном саду. И турки, что были там, играли, плясали, смеялись в одной горнице дома близ дороги. А я уразумел, зачем меня засадили туда. Случайно задвижка была изнутри, и тотчас заперся я. И сколько содомитов тех приходили и просили меня отпереть им, подавали мне через окно червонцы. А я, увидав в чем дело, начал кричать. И были напротив еврейские дома[26]. И тотчас пришли некоторые евреи и спрашивали меня: «Почему кричишь?». И я сказал им всю причину. И пошли они к товарищу моему и дали малость денег сборщику налога[27] и освободили меня от тех содомитов.

И собрали мы сколько могли денег и пришли в село живы-здоровы[28]. И сбросив с долга, остался дядя мой должен 400 грошей[29]. И переложили их на меня, чтобы выплачивал их я. А когда пошел я в Царьград, родичи мои расхитили большую часть домашних вещей и припрятали их. И пришли заимодавцы дядины с судьей турецким описать домашние вещи[30], но мало чего нашли. И думали, что я их укрыл, и судья велел бить меня на фаланге[31]. А сельский «князь» —староста[32] не дал меня, так как знал, что я неповинен. И заковали меня в железные цепи и держали взаперти три дня, доколе не собрали еще малое нечто родичи мои. И отпустили меня. И добились отстранения от церкви[33], будто я утаил нечто. И пошел я в Шумен к владыке оправдаться[34]. И едва не убили нас разбойники на пути[35]. Еще прежде чем собрались те заимодавцы взыскать с меня за скотину, принудили меня родичи мои жениться, потому что не было кому смотреть за мною. И я, будучи восемнадцати лет, молод и глуп, не знал, что дядя мой останется должен и что захотят переложить весь его долг на меня. Имел я немного денег и купил дядин дом при жизни его. И, женившись, растратил деньги, имея надежду на ремесло свое. А после, когда судом переложили тот долг на меня, не было у меня гроша сбереженого. И доколе выплатил я тот долг, сколько нужды испытал и бедственное и скорбное житие прожил, сколько укоров претерпел я от жены моей, потому что была она несколько горделива. И надумал я оставить и дом, и жену и пойти вниз по селам[36] на заработки, от всего избавиться. И услышали некоторые из первейших чорбаджиев[37], что я хочу уйти, позвали меня и сказали: «Не ходи никуда, а будь здесь. В эти дни хочет приехать к нам наш владыка[38]. И мы попросим его сделать тебя священником». И на третий день приехал архиерей[39], и они попросили его. И он тотчас изволил рукоположить меня[40] в воскресенье. И дали ему семьдесят грошей[41]. И была дана в среду эта плата, и я готовил к воскресенью потребное. В пятницу вечером пришел эконом[42], принес мои деньги и сказал: «Знай, что владыка не поставит тебя в священники, потому что кто-то другой дал ему сто пятьдесят грошей, и он того хочет рукоположить». Какая скорбь и печаль охватили меня: ведь я исповедался у духовника, взял свидетельство и приготовил все потребное[43]. Но кому поведаю эту скорбь мою? Пошел я к тем людям, что просили владыку и деньги дали. И они пошли и дали еще тридцать грошей. И рукоположили меня в лето 1762-е 1 сентября[44]. И как умел я немного читать, другие священники ненавидели меня, потому что все они в то время были пахари[45]. И по безумной своей молодости не хотел я им покоряться, так как они были простые и неученые. А они клеветали на меня архиерею, и сколько раз запрещал он меня[46], и ненавидел меня. И имел архиерей протосингела грека[47] неученого и бескнижного, он меня весьма ненавидел, ибо это вещь природная: ученый человек любит ученого, и простой — простого, а пьяный — пьяного. И так неспокойно несколько лет проводил я житие мое.

1

Я... родился в селе Котел — Котел (тур. Kazan) — в XVIII в. большое и богатое болгарское село, впоследствии (в XIX в.) город, в 125 км к северо-западу от Бургаса (на побережье Черного моря), расположенное в глубокой живописной котловине (откуда и его название), у подножия средней части хребта Восточной Стара-Планины Балканского хребта), в центре горного перевала того же названия (Котленского). Возникновение Котела относится к средневековью. В годы турецкого владычества на Балканах (с XVI в.) Котел был важным центром сообщения, соединявшим столицу Османской империи (Турции) Стамбул (Константинополь) с сильной крепостью и оживленной торговой пристанью на правом берегу Дуная Рущуком (Русе, см. прим. 55) и посредством него — с придунайскими княжествами Валахией и Молдавией (см. прим. 67), с XV в. вынужденными признать зависимость от империи. Через Котел проходили дороги из Пловдива (центра Восточной Румелии) в тогдашнее Сливно (Сливен, на юго-востоке от Котела) и в находящиеся к северу от Стара-Планины укрепленные города — главный оплот Османской империи в ее европейской части — Шумлу (Шумен), Силистрию и Варну. Дорога из Котела вела также в древнюю столицу Болгарии Тырново (на северо-западе от него), в административном и церковном ведении которого долгое время находился Котел. Будучи так называемым «дервентским» селом (от тур. derbent, греч. δερβένι — «горный проход», перешедшего в живой болгарский язык), на обязанности жителей которого лежала охрана Котленского перевала через Балканы, Котел пользовался вначале некоторыми преимуществами, предоставляемыми султанскими фирманами (указами) дервентским болгарским селам. В действительности эти преимущества содействовали сохранению за Котелом очень ограниченных прав и номинального самоуправления, спасая село от насилий со стороны местных феодалов, турецких властей и войск. Из небольшого горного села, каким он был в начале XVII в., Котел превратился ко времени рождения в нем (в 1739 г.) Стойко Владиславова (впоследствии Софрония, епископа Врачанского, автора «Жития») в крупное поселение, насчитывавшее 1200 домов с 6000 жителей, из которых около 5000 были болгары. Султанским указом из Котела, как из дервентского села, были выселены 40 турецких домов. Неболгарским его населением оставались цыгане, заселившие отдельный квартал.

Вторая половина XVIII в., на которую приходились годы жизни Стойко в Котеле, была временем экономического расцвета села, развития в нем ремесел, прежде всего ручной выделки абы (тур. aba, из араб.) и шаяка (тур. sayak — вид тонкой абы) —домотканного сукна. Котелские аба (тур. Kazan abasi—аба Казана), шаяк и сшитая из них одежда находили сбыт не только во всех областях Османской империи, но и далеко за ее пределами (в Дубровнике на Адриатическом побережье, в Италии, Египте, Палестине и т. д.). Другой экономической отраслью Котела было овцеводство: более зажиточные жители имели от 1000 до 2500 голов мелкого рогатого скота, а бедные — по 25—100 овец. На равнинных пастбищах соседней Добруджи собирались котелские стада овец до 500 000 голов. Котелские прасолы и гуртовщики закупали скот, откармливали его и угоняли на продажу в Стамбул, на рынки и ярмарки Европейской Турции и Малой Азии. Прасолами были отец и дядя Стойко.

Во время кырджалийских нашествий (см. прим. 158) в конце XVIII в. Котел героически оборонялся и пережил немало полных напряжения дней. Отразились на благосостоянии Котела и продолжительные войны, во время которых через село проходили многочисленные турецкие войска, причинявшие немалый ущерб его жителям. Удар болгарской культуре и самосознанию котлян был нанесен в XVIII в. возникновением у правящей верхушки села — чорбаджиев — грекофильских (грекоманских) и туркофильских настроений. Приняв сторону турецких властей и высшего греческого духовенства, котелские чорбаджии содействовали эксплуатации и национальному угнетению ими своих односельчан. С давних пор Котел был очагом просвещения, унаследовавшим в какой-то мере традиции национальной культуры и развивавшим их в формах, свойственных эпохе болгарского культурно-просветительного Возрождения (с начала XVIII в.). «Келейная» школа («килийная», от болг. килия — ’келья’), с начатками преподавания церковнославянского (а затем и греческого) языка, существовала в Котеле еще с 1700 г. А в 1740 г. в центре села было открыто новое болгарское училище. На протяжении всего XVIII в. и позже в Котеле наряду с общими школами (с большим числом учителей и повышенным уровнем преподавания), содержащимися на общественные средства, были и частные, в которых обучение велось обычно каким-либо грамотным ремесленником. Такие частные школы были почти во всяком квартале — «махало» (тур. mahalle — ’квартал’, из араб.), причем учителя получали плату не от сельской «общины», а от родителей учащихся. Наибольшей известностью среди школ Котела пользовалось Общее училище при церкви апостолов Петра и Павла.

Не чужды были котляне и «книжному деланию» — переписке старинных рукописных книг и переплетному мастерству. Стойко, ставший сельским священником (4762 г.) и проживший в Котеле до начала 90-х годов XVIII в., дважды переписал там «Историю славеноболгарскую» Паисия Хилендарского (1765, 1781 гг.), переписал также церковнославянский часослов (1748 г.), сборник церковных поучений «Дамаскин» (1765 г.) на простонародном болгарском языке и другие книги.

Следует отметить, что Котел дал Болгарии не только Стойко — Софрония, но и целую плеяду видных просветителей, политических деятелей. Среди них хорошо известные имена политического трибуна, публициста и ученого Георгия Раковского (1821—1867), ревностного защитника болгар Неофита Возвели (ок. 1785—1848), ученого и ревнителя болгарского светского образования Петра Верона (1795—1871), видного турецкого сановника и болгарского патриота Гавриила Крыстевича (ок. 1820— 1898), Стефана Вогориди — Богориди (внука Стойко — Софрония, 1775 (80)?—1859), достигшего высокого положения в турецкой административной иерархии, отличившегося в войне 1828—1829 гг. с Турцией капитана русской армии Георгия Мамарчева (1768—1848) и др.

2

...от отца Владислава и матери Марии — отец Стойко носил старинное славянское княжеское имя Владислав, редкое у болгар (ср. полъск. Wladislaw, чешек. Vladislav — ’владеющий славой’). Таким же именем назывался известный болгарский писатель-книжник конца XV в. Владислав Грамматик из Кратово в тогдашней Западной Болгарии. Владиславу, отцу Стойко, уроженцу Котела, зажиточному прасолу, часто приходилось бывать по торговым делам в Стамбуле. О матери Стойко — Марии сведений не сохранилось.

3

Стойко — уменьшительная форма болгарского народного имени Стойо (от корня сто-яти — ’стойкий’, ’крепко стоящий’), даваемого часто младенцу мужского пола с пожеланием ему крепости и долголетия, имевшего значение охранительного наименования — заклинания (С. Илчев. Речник, стр. 466). По имени отца Стойко назывался Владиславовым. Впоследствии Стойко — епископ Софроний, его сыновья и внуки стали известны под фамилией Богориди — Вогориди (греч. Βογορίδης — Вогоридис, с греч. β, читаемой как «в» в новогреческом языке). Эта фамилия дана и в надписи под портретом Софрония, исполненным масляными красками в Румынии в 1812 г: Софроние Воогориди Враченскыи» (А. Теодоров-Балан. Софрони Врачански, стр. 57). О происхождении фамилии Богориди—Вогориди нет окончательно установившегося мнения. В. Сл. Киселков считает ее переделкой на греческий лад прозвища отца и деда Стойко — Выгарец (Непоседа) («выгырец» в произношении уроженцев Котела), буквально — имеющий под кожей личинки овода — выгареца, причиняющие зуд и не позволяющие человеку вести себя спокойно, сидеть на одном месте. Ср. котелскую фамилию Мамарчев, от диал. слова «мамарец» — названия мелкого кружащегося в воздухе насекомого. Подобные прозвища были обычны в Котеле, ср. Мухата — Муха, Бълхата (Былхата) — Блоха и т. и. Форма «Вогориди» звучала для находившихся под воздействием греческой образованности котелских болгар изысканнее просторечного «Выгарец». Моделью для эллинизации прозвища послужили греческие фамилии с суффиксом -ίδης (-идис), как Ламприди(с) — Λαμπρίδης и т. п. Допустимо, что форма с начальным «б» — Богориди (получившая дальнейшее утверждение) по народной болгарской этимологии могла быть сближаема со словами «бог», Борис (Богорис), ср. греч. θεοδωρίδης — Теодориди, а Вогориди приближалось к «облагороженному» новогреческому произношению с «в» (вместо классической греческой β=6). Высказывается предположение (С, Илчев. Речник, с. 79), что Богориди — полуперевод греч. θεοδωρίδης.

4

И когда был я трех лет, преставилась мать моя, и отец мой взял другую жену. — Это произошло, по-видимому, в 1740 г. (или в 1742 г., учитывая год рождения Стойко).

5

...вскоре научился простому чтению — начатки церковнославянской грамоты (обучения болгарскому языку тогда еще не было) Стойко, по всей вероятности, получил в келейном училище при церкви в приходе, в котором жила семья Стойко. Это было нечто вроде старой русской церковно-приходской школы. В келейных школах под руководством приходского священника, монаха или грамотного мирянина мальчики учились церковнославянской грамоте и письму по славянскому часослову и псалтыри. Во времена обучения Стойко часослов был известен в болгарских школах под именем «Наустница» — книга для заучивания наизусть, «науст» по-болгарски.

6

... понеже в Болгарии нет философского учения на славянском языке, начал я учиться греческому языку — с начала XVIII в. лучшие ученики келейных школ Котела начали в обязательном порядке обучаться греческому языку, чего требовали интересы ведения торговли, находившейся во владениях Турции в значительной мере в руках греков и армян. Введение греческого языка для болгар в школах Котела было первой попыткой эллинизации его торговой верхушки. В 1800 г. константинопольский «вселенский» патриарх Неофит VII издал распоряжение греческим митрополитам и епископам Болгарии, в юрисдикции которых находились епархии с исконным болгарским населением, о введении греческого языка по возможности во всех школах Болгарии. А их паству — болгар — приказал именовать «болгарогласными эллинами» (βουλγαρόρωνι), т. е. греками, говорящими на болгарском языке. Посетивший Котел в 1884 г. известный болгарский историограф К. Иречек, чех по национальности, был поражен, слыша из уст простых стариков целые тирады на греческом языке из Гомера, Геродота, Демосфена, Страбона и других, оставшиеся в их памяти со дней школьного обучения.

7

...усвоил Октоих — «Осмогласник» (греч. όχτώηχος — ’восьмигласник’; όζτώ — ’восемь’ и ήχος — ’глас, голос’) — богослужебная книга, содержащая службы всей недели восьми основных церковных напевов — «гласов». Основной греческий текст «Октоиха» составлен в VIII в. церковным песнопевцем сирийцем Иоанном Дамаскином и дополнен в IX в. и позднее новыми песнопениями.

8

... начал я псалтырь — начал обучаться по греческой псалтыри. Псалтырь (греч. ψαλτήριον, от ψάλλω, первично — ’бряцаю по струнам, пою, воспеваю’) — книга псалмов, 150 религиозно-поэтических песен, приписываемых в их большей части библейскому царю и пророку Давиду. Одна из книг Ветхого Завета (Библии). Псалтырь была одной из учебных книг на более высокой ступени обучения в то время. Вершиной церковнославянской школьной премудрости считалась книга «Апостол» (книга «Деяния и послания» апостолов).

9

... преставился отец мой в Царьграде от чумы в лето 1750-е — в 1750 г. Владислав, отец Стойко, был в столице империи Стамбуле (древнем Константинополе, который Стойко называет славянским именем Царьград), вероятно, по торговым делам. Эпидемии чумы были частыми в Османской империи и других странах.

10

...дядя мой по отцу — в оригинале автора старинное «стрый», русск. диал. «строй» младший брат отца; в современном болгарском — «стрико» (ср. частично сохраненные в украинском языке слова «стрий», «стрик»; «стрый» из праслав. *stryjь — известное древнерусскому языку до XIV в., но позднее утраченное). Перечень названий родства в болгарском языке, особенно тех времен, был весьма разветвленный. Стойко использовал это наименование в церковнославянской форме. Если «стрый» употреблено в его точном значении, можно предполагать, что у отца Стойко был старший брат.

11

... отдал меня в ученье ремеслу — вероятно, ремеслу изготовления домотканного сукна — абы и шаяка — или пошиву из него одежды.

12

... преставились и дядя мой и тетка моя. — Если считать годом рождения Стойко 1739, как это обычно принято, то его дядя и тетка умерли в 1756 г., когда ему, по словам «Жития», было 17 лет.

13

... оба они были прасолы — отец и дядя Стойко были торговцы мелким рогатым скотом — прасолы. Малоизвестное теперь слово «прасол» (’скупщик скота’), по-видимому, ведет свое начало от первичного «соль», т. е. это был торговец, заготавливавший, засаливавший рыбу и мясо, затем «торговец вообще» (Μ. Фасмер. Этимологический словарь русского языка, т. III. Μ., 1971, стр. 354—355).

14

... заимодавцы и сотоварищи — в оригинальном тексте Стойко неправильно употребил церковнославянское слово «должницы», т. е. должники (букв, ’задолжавшие кому-либо’), вместо «заимодавцы» (давшие взаймы). Имеющееся в тексте оригинала турецкое слово «ортаци» (тур. ortak — ’соучастник, пайщик’, ’компаньон’, от тур. orta — ’середина, среда’?) переведено словом «сотоварищи», т. е. ’товарищи, пайщики, имеющие долю (возможно — половинную) в торговом деле’.

15

... резник (обл.) — у Софрония — касап (тур. kasap — ’мясник, занимающийся резкой, убоем скота’). Прасолы обычно давали скот резникам в долг. Стойко нужно было собрать в Стамбуле долги резников его умершему дяде по настоянию его заимодавцев, ранее продавших ему в долг живой скот.

16

... на Анатолийской стороне — на азиатском берегу Босфора в Стамбуле (из греч. άνατολή — ’восток’, тур. Anadolu — Анадолу — азиатская часть Турции, в Малой Азии. Анатолия — название Малой Азии в древности).

17

...у царских палат ладь и — очевидно, у старого султанского дворца Топ-Капу (тур. Top Kapi — Топ Капы), сооружение которого началось на площади византийского константинопольского акрополя в 1466 г. по повелению султана Мухаммеда II (1451—1481); или, что то же, у Эски-Сарая (Старого дворца), стоящего на возвышающемся над морем мысе Сарай Бурну (тур. Saray Burnu — Дворцовый мыс), на крайней северо-восточной оконечности Золотого Рога, у входа в Мраморное море, против предместья Ускюдара на азиатском берегу Босфора. Высокий холм, занимаемый дворцовыми постройками, спускающийся к Босфору, опоясан стеной с башнями. Здесь провели жизнь двадцать пять турецких султанов — с XV до середины XIX в. В «Житии» дворец назван старинным славянским словом «палаты» (древнеболг. полата из ср.-греч. παλάτιον — ’дворец’). У дворцовой набережной была пристань для султанских галер и. ладей, которые простодушный Стойко и его спутник сочли за общественные.

18

Ускюдар (тур. Üsküdar) — у Софрония Юскудар — Скутари, азиатская, меньшая часть и пригород Стамбула на пути в Малую Азию, амфитеатрально раскинувшийся на западном склоне горы Булгурлу (240 м над уровнем моря), отрога Вифнийского хребта (между Кускунджуком и Гайдар-Паша), на месте византийского Хризополиса.

В 1689 г. Ускюдар стал центром восстания, поднятого Едик-пашой против султана Сулеймана II (1687-1691). В Ускюдаре было множество мечетей, медресе (духовных школ), фонтанов и гробниц. В Ускюдаре находилась и первая турецкая типография, основанная в 1723 г. В XVIII в. он был населен почти исключительно турками. Жили в нем и резники (мясники) болгары. В конце XVIII в. в Стамбуле обосновалась небольшая колония котлян.

19

... двое борцов борются — оцшш. из любимых зрелищ турок была борьба так называемых «пехливанов» (тур. pehlivan — ’силач, борец’) — профессиональных борцов и любителей, обнаженных до пояса и босых, с торсом, лоснящимся от нанесенного на него тонким слоем растительного масла.

20

... высокие палаты, не знаем — может был и сам царь — дворец султана, возвышавшийся над набережной; царь — турецкий султан; в те годы султанский престол занимал Осман III (1754—1757).

21

... стали между царскими воротами и уюющу «Ялы Кёшк» — царские ворота — одни из четырех главных ворот дворца, близ которых находился Ялы-Кёшк (тур. Yali kôsk), один из многочисленных павильонов дворца, не сохранившийся до нашего времени. Вблизи этой части дворца была пристань с дворцовыми белыми с позолотою галерами и лодками — «каиками».

22

... дворцовый стражник — в «Житии» «бостанджий» (тур. bostanci, букв, ’садовник, огородник, сторож дворцовых баштанов’). Охрана султана насчитывала несколько тысяч таких дворцовых стражников.

23

... янычары (тур. yeniçeri, букв, ’новое войско’) — воины отборного пешего регулярного (на жалованье) войска Османской империи, созданного султаном Мурадом I около 1370 г., названного «новым» по отношению к существовавшим до того пешего войска «яя» и конницы «мюселлем» Орхана I (1326—1359). Янычарское войско (yeniçeri ocagi) имело своим верховным покровителем «святого» — дервиша XIII в. Хаджи-Бекташи. Ряды янычар пополнялись принудительно набираемыми (путем набора «девширме» — devsirme kanunu) христианскими мальчиками и юношами «тройного телосложения и красивой внешности от 8 до 18 лет, приводившимися группами (suru) в 150—200 человек в Стамбул, где они насильственно обращались в ислам и превращались с ранних лет в фанатичных поборников мусульманства. Они объединялись в янычарские полки «орта» (тур. orta) числом до 200 (196) о особой формой одежды. Запрещение вступать в брак, заниматься торговлей и ремеслами и сведение в особые полки крепко сплачивало их, а новая, мусульманская религия отчуждала от близких и лишала сознания первичной национальной принадлежности. Щедрая оплата и всевозможные преимущества, даваемые султанами (подсудность только «воим начальникам, возможность быстрого выдвижения на высокие государственные, административные и военные должности), сделали из янычар замкнутую военную касту. Обучаемые с детства военному искусству, янычары отличались смелостью и жестокостью. С течением времени они превратились из опоры султанского трона во временщиков, возводивших на престол и свергавших неугодных им султанов, в самостоятельную и необузданную военную силу, начавшую угрожать государству. Султанами стали предприниматься попытки ограничения влияния и произвола янычар (так, в XVI в. Сулейман I свел их численность к 12 000). В начале XVIII в. в статуте янычарского войска наступили перемены: янычарам было позволено обзаводиться семьями, заниматься торговлей и ремеслами, полки их стали пополняться их сыновьями и внуками. Янычарство сделалось потомственной военной профессией, но иногда продавалось за деньги на сторону. Новшества эти в значительной мере лишили янычар их прежних боевых качеств. Во времена, описываемые Стойко, янычары насчитывали около 40 000 человек и представляли своеобразную военную вольницу, жившую незаконными поборами, грабежом и насилиями, в особенности в отдаленных от столицы областях, населенных христианскими подданными султана. Янычарское войско было уничтожено султаном Махмудом II в 1826 г. после зверской над ними расправы в Стамбуле (на площади Айт-Мейдан). Схватившие Стойко и его товарища янычары принадлежали к дворцовой охране султана.

24

... содомиты — предававшиеся «содомскому греху», по названию древнепалестинского города Содома, согласно библейскому рассказу, сожженного упавшим о неба огнем за развратную жизнь его жителей.

25

... начали спрашивать у меня подушный лист — в оригинальном тексте «харачийска хартия» — квитанция за уплату «хараджа» («харача») — подушного налога, поголовной подати, которой облагались подданные Османской империи мужского пола, немусульмане (обычно с 15 до 75 лет). Харадж (тур. haraç, в болгарском произношении «харач»), точнее «джизие» — cizye (по терминологии шариата — религиозного права ислама), был своего рода унизительным выкупом (что было выражено и основным значением этого слова в арабском языке: ceza — ’наказание’) за существование, за «право ношения головы» (ср. сепзиз capitis, capitatio римского права). Им облагались еще со времен пророка Мухаммеда христиане и другие представители немусульманских вероисповеданий, сохранившие свою религию, но оставшиеся жить в пределах мусульманского государства. В квитанции, выдаваемой при уплате налога, значилось, что упомянутый в ней «райя» (см. прим. 61) за выкуп своей головы на один год внес столько-то драхм серебра (турецк. окка содержала 400 драхм). Размеры подушной подати определялись поначалу не монетными единицами, а весовым количеством серебра, что делалось в предвидении возможного падения курса серебряной монеты и в целях сохранения установленного размера хараджа. Размеры обложения хараджем определялись в зависимости от имущественного состояния плательщика и имели три степени. Так, состоятельные люди облагались суммой, вдвое большей, чем земледельцы и мелкие хозяева, а наиболее неимущие — вчетверо меньшей, чем первые. Сумма хараджа в различные времена была неодинакова, но данное соотношение оставалось неизменным. В 1744 г. размеры хараджа соответственно трем его степеням равнялись 11 грошам; 5.5 гроша и 2.75 гроша (чему равен 1 грош — см. прим. 29, 77).

26

... были напротив еврейские дома — дома евреев, живших в Ускюдаре, населенном преимущественно турками. Евреи, жившие в Турции, были выходцами из разных европейских и арабских стран. Среди них были евреи испанские — «испаньолы», византийские, восточные и европейские — «ашкеназим». Часть стамбульских евреев была переселена насильственно из Малой Азии. В Стамбуле евреи занимали преимущественно квартал Балата (Balat kapisi) в Золотом Роге.

27

... дали малость денег сборщику налога — сборщику хараджа. По словам автора книги «Босфор и новые очерки Константинополя» К. Базили (стр. 95—97), в первый месяц нового мусульманского года — «мухаррам» (по лунному календарю — «хиджра», короче солнечного на 11 дней) по улицам Стамбула ходили сборщики хараджа, останавливавшие встречных немусульман податного возраста, спрашивавшие у них квитанции за два истекшие года и раздававшие новые на наступающий год» Нужные квитанции (ввиду неграмотности населения различавшиеся по цвету — розовому, желтому и белому) немусульмане, платившие харадж, обязаны были иметь при себе на случай такой проверки. К сборщику хараджа и обратился, по-видимому, спутник Стойко, извещенный евреями о случившемся с ним. Переводя мухаррам на нашу хронологию, можно сделать предположение, что Стойко был в Стамбуле в период между 26 сентября—25 октября 1756 г; (при годе его рождения 1739).

28

... пришли в село живы-здоровы — т. е. вернулись в Котел.

29

... остался дядя мой должен 400 грошей — грош (из старонем. Grosch, Groschen; тур. guruç, kuruç) — серебряная монета, имевшая хождение в ту эпоху в Османской империи, одна сотая золотой турецкой лиры. О величине долга можно судить по тому, что овца стоила в 1798 г. в Софийской округе 2.5 гроша, баран — 3.5 гроша. Наемный солдат-сеймен получал в месяц 10 грошей. Представление о том, что 1 грош равен 40 пара, или двум франкам, дают цены в Стамбуле (в провинции цены могли быть несколько иными, иногда более высокими) в 1798 г.: хлеб — 9 пара, мука (1 окка) — 12 пара, говядина — 12 пара, дрова 100 окк — 60 пара, уголь древесный 100 окк — 132 пара, ячмень (1 киле=40 литрам) — 29 пара, сено (1 окка) — 1 пара, солома (1 окка) — 1 пара (по данным в личном архиве русского посла в Константинополе А. Я. Италинского — 1802—1806 и 1812—1816 гг., ср.: А. Ф. Миллер. Мустафа паша Байрактар, стр. 375). 1 окка — мера веса (приблизительно 1.25 кг). О ценах на продукты и товары в Болгарии в XVIII в. см.: Н. Тодоров. Балканският град, стр. 129 и след.

30

... описать домашние вещи описать движимое имущество умершего дяди Стойко для возмещения его долга.

31

... судья велел бить меня на фаланге — телесное наказание, широко применявшееся в тогдашней Турции и в болгарских школах, заключавшееся в ударах палкой по голым пяткам наказуемого, крепко прикрученных к деревянной жерди — фаланге (греч. φάλαγγας), концы которой держали два человека.

32

А сельский «князь» — староста — так в «Житии» назван Софронием староста села Котел, пользовавшегося как дервентское село (см. прим. 1) правом самоуправления и выбора сельского старосты — князя. Право это было номинальным, и старостой обычно избирался ставленник турецкой власти (кто-либо из сельских чорбаджиев), иронически называвшийся односельчанами «турецкое ухо». Старинным славянским словом «князь» в более раннее время назывались правители городов Никополя на Дунае (в пределах современной Болгарии) в XV в. и Кратово (в тогдашней Западной Болгарии) в XVI в. Имя «кнез» носили и сельские старосты в старой Сербии.

33

...добились отстранения от церкви — заимодавцы дяди добились наложения на Стойко «церковного запрещения» (запрещения принятия причастия и т. п.) наложенного на него по их обвинению в якобы утайке истины и укрытии наследственного имущества.

34

... пошел я в Шумен к владыке оправдаться — Стойко был вынужден отправиться к епархиальному архиерею — епископу города Шумена (именовавшемуся по старой традиции Преславским по имени столицы Первого Болгарского царства Преслава вблизи Шумена). Шуменский епископ, которым в то время был грек Гедеон (1747—1780), был подчинен тырновскому греческому митрополиту — «экзарху всея Болгарии». В бытовой речи епископов и митрополитов называли владыками (от греч. δεσπότης — ’владыка, господин’). Котел входил в пределы Шуменской епархии. В древности Преславская (Шуменская) епархия была митрополией. Как митрополия она упоминается и в «Синодике» церковного собора против богомилов, созванного болгарским царем Борилом в 1211 г. Превращенная позже в епископию, она снова стала митрополией в 1831 г.

Шумен (Шумла) — город, административный центр и сильная турецкая крепость в XVIII в. в Северо-Восточной Болгарии, на северо-восточных склонах Шуменского плато, на берегах реки Боклуджа-дере, в 104 км к северо-востоку от Котела. Его название — славянского происхождения (ср. болг. шума — густой мелкий лес). В древности на шуменских возвышениях, имевших важное стратегическое значение, были фракийские (начало II тысячел. до н. э.), а позднее (со II в. н. э.) римские укрепления. Возникшая там после образования Первого Болгарского царства (681—1018 гг.) крепость, защищавшая подступы к столице Плиска, упоминается под именем Мисиониса у арабского географа и писателя XI в. Аль-Идриси. В конце X в. (в 972 г.) вблизи нее, в Преславе, мужественно сражались с византийцами воины вел. князя киевского Святослава. Сильной болгарской крепостью Шумен продолжал оставаться и в XIII—XIV вв. После его взятия османскими завоевателями он при султане Мураде II (1421—1451) был превращен в турецкую крепость. В турецких хрониках имя города встречается в различных вариантах: Шемла, Шумна, Шумла, Шиумла и т. п. В XVI—XVII вв. Шумен имел торговые связи с Дубровницкой республикой на Адриатическом побережье. По свидетельству турецкого путешественника Эвлия Челебй, в 1659 г. Шумен насчитывал свыше 2000 домов и состоял из девяти кварталов («махалле») с семью мечетями. В том же столетии город подвергся значительной турецкой колонизации. Его расцвет относится к XVIII в., в течение которого (после 1773 г.) он стал играть роль важного укрепленного пункта четырехугольника турецких крепостей (см. црим. 1. 55) и торгово-ремесленного центра получившего известность выделкой абы (см. прим. 1), медной посуды, оружия, шелка, кожи и т. п. Его торговым средоточием был базар Шейтан чаршй в восточной части города с обширным бедестаном (крытым каменным рынком). В конце XVIII в. Шумен насчитывал около 30 000 населения, среди которого преобладали болгары. Шуменская крепость осаждалась русскими войсками в русско-турецкие войны 1774, 1810 п 1828—1829 гг.

35

...едва не убили нас разбойники на пути — в «Житии» — «хайдуци» — гайдуки (тур. haydut — ’разбойник, грабитель’; венгер. hajdu, мн. ч. hajduk). Разбойничество по дорогам было обычным явлением в Османской империи в XVIII в.

36

... надумал я ... пойти вниз по селам — села в Карнобатском. Айтоском и Анхиалских районах к юго-востоку от Котела, называемых его жителями «Дольнее поле» («Долно поле» по-болгарски, т. е. «Нижнее поле»), по его расположению ниже Котела.

37

... из первейших чорбаджиев — болг. чорбаджия (из тур. çorbaci, букв, ’раздатчик похлебки’ — чорбы, с окончанием -я в болгарском языке, прибавленным к типичному турецкому суффиксу -ci). В «Житии» чорбаджии — сельские богатеи. «Первейшие чорбаджии» — старейшины Котела.

38

... наш владыка — епископ Гедеон (см. прим. 34).

39

... архиерей — греч. άρχιερεύς, букв, первосвященник — духовное лицо черного (монашествующего) духовенства, имеющее высшую степень священства; здесь — епископ Гедеон.

40

... изволил рукоположить меня — поставление (рукоположение) в священники совершалось посредством возложения рук епископа на голову посвящаемого во время утреннего богослужения — литургии (для священника в алтаре после пения так называемой «херувимской песни»). «Рукоположение» — перевод греч, χειροτονώ (от χείρ— ’рука’ и τείνω— ’возлагать’).

41

... дали ему семьдесят грошей — сельские старейшины дали епископу Гедеону вознаграждение за поставление Стойко в священники. Получение священнического и даже епископского сана в те времена совершалось в греческой церкви путем произвольной купли и продажи — симонии, запрещаемой Апостольскими правилами (Правило 29-е и др.).

42

... эконом (греч. οικονόμος — ’домостроитель’) — духовное лицо, эконом и казначей епископа Гедеона, ведающий и хозяйственными делами епископского дома и епархии.

43

... я исповедался у духовника, взял свидетельство и приготовил все потребное — согласно церковному уставу, поставляемый в священники предварительно исповедуется. Обязанность духовника-исповедника обычно возлагалась на старшего по возрасту и почитаемого среди своих собратьев священника. В предусмотренных для этого случаях духовником выдавалось исповедуемому свидетельство об исповеди. Для рукоположения Стойко было приготовлено все необходимое: богослужебное облачение принадлежности священнической одежды и т. п.

44

... рукоположили меня в лето 1762-е 1 сентября — в «Житии» все даты даются по принятому греческой церковью и утвердившемуся в религиозном быту христиан Балканского полуострова Юлианскому календарю (введенному римским императором Юлием Цезарем в 46 г. до н. э.), т. е. по старому стилю. На первом Вселенском соборе в Никее в 325 г. (в Малой Азии) Юлианский календарь был принят христианской церковью и перешел в Византию. В XVIII в. юлианское летосчисление отставало от астрономического (на которое перешел Григорианский календарь, принятый римско-католической церковью в 1582 г. при папе Григории XIII) на 11 дней. Следовательно, 1 сентября 1762 г., совпадавшее с церковным новолетием, день рукоположения Стойко в священники, соответствовало 12 сентября по нашему современному, реформированному Григорианскому календарю (по новому стилю).

45

... все они в то время были пахари — образовательный уровень тогдашних болгарских священников был низким, о чем говорят свидетельства многочисленных иностранных путешественников, посетивших Болгарию в XVIII в. Сельские священники из болгар зачастую не имели даже элементарного образования, не были сведущи в богослужебной практике. Богослужение в немногочисленных сельских церквах, обычно весьма убого обставленных, совершалось либо на греческом языке, которого священники не знали, либо на церковнославянском по сохранившимся славянским рукописным или печатным книгам, преимущественно русской (московской) и украинской (киевской) печати. Священники были вынуждены заниматься хлебопашеством, каким-либо ремеслом или в лучшем случае обучением грамоте детей, так как получаемое за церковные требы (совершение обрядов) вознаграждение было ничтожным. Например, в 1762 г. за отпевание покойника сельский священник получал грош — 10—20 пара, в зависимости от денежных возможностей близких умершего, за крещение — 5—10 пара, за венчание — 10—15 пара. В более богатых селах плата за требы была несколько выше. Поэтому становится понятным, почему Стойко называет священников «пахарями». В обычной жизни они ходили в крестьянской одежде (но брили голову и бороду) и внешне отличались от односельчан лишь согнутым вдвое белым платком, носимым на широком поясе. Допустимо, однако, что он несколько преувеличил свою отрицательную характеристику. Можно предполагать, что в Котеле, богатом и имевшем школы селе, положение священников и их образованность были в лучшем состоянии, чем во многих болгарских селах.

46

... они клеветали на меня архиерею, и... запрещал он меня — епископ Гедеон на время лишал Стойко совершения богослужения и отправления церковных треб.

47

... имел ... протосингела грека — протосингел, или протосинкелл (греч. πρωτοσύγγελος лат. protosynccelus) — начальник канцелярии епископа или митрополита, его ближайший помощник, правитель дел и письмоводитель, монах, обычно в сане архимандрита.