Одного взгляда на молодую женщину, в то время как она говорила это, достаточно было для того, чтоб у Андрея Александрыча мгновенно пропала всякая решимость «непременно разговориться с ней»: ему совершенно верно подумалось, что, о чем бы он ни разговаривал с ней в эту минуту, весь его разговор показался бы одной натянутой фразой в сравнении с той простотой, с какой эта женщина говорила все, что только случилось ей сказать.
— Да ничего не делал! — ответил вдруг Аргунов по какому-то внезапно нашедшему на него вдохновению и тотчас же мысленно сам себе сознался, что и она, на его месте, не могла бы ответить ничего проще.
— Вот как! Ну и отлично! Знаете! Я начинаю замечать, что вы исправляетесь…
— Очень рад, — сказал Андрей Александрович, чувствуя, что в самом деле начинает незаметно исправляться под ее руководством.
Молодая женщина улыбнулась.
— Как вы серьезно сказали это! — заметила она ему.
— Я серьезно и рад, — отличился Аргунов:- вы даете мне превосходный урок!
— Что вы! Помилуйте! Какой урок? — спросила она торопливо, удивляясь и оробевши немножко.
— Надо вам признаться, что я очень мало знаю общество, особенно… женское, — тихо и скромно заметил Андрей Александрович.
— А! Это очень легко может быть… Но я, право, уверяю вас, и не думала даже серьезно сказать вам что-нибудь в поучительном смысле, шутя разве… Простите меня, если так!
— Не прощаю, а благодарен вам… очень! — сказал Аргунов, невольно залюбовавшись ее милым смущением и сам не понимая, как это так ловко удалось ему извернуться с ответом.
— О, да какой же вы злой еще вдобавок! — оправилась она тотчас от своей минутной робости:- Я этого и не подозревала за вами… Поздравляю вас!
Ей ужасно хотелось в эту минуту смутить его самого. Но Андрей Александрович (порадуемся за него) решительно чувствовал себя под вдохновением.
— И есть с чем! — сказал он весело и развязно.
— С чем же, позвольте узнать?
— С таким учителем, например, как вы! С вами, мне кажется, я в один урок пройду всю общественную азбуку, даже грамматику, пожалуй, — наивно сознался Андрей Александрович.
— Вы подсмеиваетесь надо мной, или так просто говорите это, как комплимент? — спросила молодая женщина Аргунова, с таким видом, с каким дуэлист спросил бы своего противника: деретесь вы со мной или наморены извиниться?
Андрей Александрович вдруг страшно смутился и покраснел.
— Нет, — отвечал он, благоразумно отступая.
— Как это нет? — полюбопытствовала хозяйка, очевидно радуясь, что ей удалось-таки смутить опять своего застенчивого гостя.
— Так!.. Я сказал только, что думал, — ответил он, уже инстинктивно попадая в прежний искренний тон.
— А! Это совсем другое дело. Радуюсь от души за такой нечаянный проблеск искренности с вашей стороны и, кстати, буду еще раз просить вас — говорить мне и на будущее время только то, что вы думаете. Заметьте уж также раз навсегда: я не сержусь, если надо мной немножко подсмеиваются, люблю, когда со мной говорят от души, и выхожу из себя, если слышу… комплименты.
«Ложь», кажется, хотела она сказать, но удержалась почему-то.
— Поверьте, что я и сам терпеть не могу комплиментов, — заметил Аргунов, совершенно оправившись:- однако ж в обществе они допускаются…
— Мало ли что терпимо, послушайте, в нашем обществе! Я знаю, что отдельной личности часто приходится делать уступки этому обществу, понимаю, что иногда это даже необходимо — но ведь какие опять уступки? Их там так много требуется! Я, по крайней мере, признаю только те, которые не противоречат нн совести, ни здравому смыслу…
— Но позвольте, — живо перебил Аргунов, обрадовавшись, что разговор их свернул на любимую дорогу — на путь анализа: — таким образом, вы допускаете весьма мало уступок: или даже, пожалуй, и вовсе их не допускаете?
— Весьма мало и редко — это правда; но почему вы непременно заключаете отсюда, что я отвергаю их совсем? Не понимаю!
— Сейчас поймете. Видите ли, все дело в том, что вы ваши уступки ограничиваете одним только непротиворечием здравому смыслу и совести…
— Так что же? И довольно!
— Не совсем; какой бы лучше сказать вам пример?..
— Скажите какой знаете.
Опять последовало коротенькое молчание.
— Извините ли вы меня, если я приведу вам такой пример, который… который будет… ну, хоть не совсем приличен в разговоре между людьми только что познакомившимися? — спросил Аргунов, краснея, как шестнадцатилетняя девушка.