— Вы?.. Живете своими трудами?! — воскликнул Андрей Александрович, не в силах будучи преодолеть своего недоверия.
— Да; что же? — сказала она очень просто.
— Должен вам поверить; но в таком случае, вы не независимы…
— Пожалуй, хоть и зависима, если вам это больше нравится; только ведь какого рода эта зависимость? Если я что хорошо сделаю — мне хорошо и заплатят; сделаю хуже — и заплатят меньше, вот и все!
— Да, это все так!
— Что же я-то за исключение такое, скажите вы мне на милость?
— Вы раскольница! — сказал Аргунов, не скрывая своего восторга.
— А у вас староверческие понятия! — отвечала она стыдливо.
Они оба тихо засмеялись.
— Наша независимость, послушайте, зависит, по-моему, от нас же самих, от меры наших требований в жизни, — сказала молодая женщина, подумав немного, — Вы, например, положим, хотите иметь отличную квартиру, роскошный стол, пару лошадей для выезда; чтоб удовлетворить себя с этой стороны, вам понадобится или выгодное частное место, или широкий род официальной службы, если только вы не какой-нибудь исключительный талант, которому общество искательно заглядывает в глаза; для того же, чтобы получить такое место или службу, понадобятся опять связи; придется вам столкнуться с так называемыми сильными мира сего, кланяться, угождать им, делать обществу уступки против своих убеждений, придется, пожалуй, переменить некоторые свои привычки, непременно даже придется! Я же, положим, прежде всего хочу сохранить эти привычки, эти убеждения, и для этого ограничиваюсь простенькой квартиркой, простеньким столом; а это я могу приобрести и на те средства, которые дает мне работа, не требующая от меня ни особенных поклонов, ни уступок каких-нибудь возмутительных! Я только предлагаю свой труд — берите, если кому надо! Вот вам и весь секрет моей независимости! — заключила она с детски-милой улыбкой.
— Прекрасно! Все это прекрасно! Но… какого же рода ваш труд? Что вы такое работаете?
— Поверьте, что не египетские пирамиды…
— Однако ж можно узнать: что именно, хоть это с моей стороны и нескромный вопрос?
— По-моему, совершенно скромный. Утром я учу грамоте девочек и мальчиков, детей здешних мещан; у меня учится их всего десять человек, и каждый приносит мне по два рубля в месяц: вот вам уже и двадцать рублей в месяц! После обеда я вышиваю что-нибудь, вяжу, шью; это дает мне еще… рублей пятнадцать. Наконец, у меня есть в городе вечерние уроки музыки, три раза в неделю, по полтиннику за урок: вот и еще вам шесть рублей! Кроме того, случаются иногда и другие работы, на заказ, не так правильные, как эти, но больше выгодные, так что, круглым числом, я имею рублей до пятидесяти в месяц, которых мне не только вполне достаточно на мое содержание, но я даже немножко еще, предстаньте, и в кубышку откладываю! — заключила она с невыразимо милой улыбкой.
— Какая же вы славная женщина! — восторженно сказал Аргунов; — и вдруг, будто испугавшись звуков собственного своего голоса, растерялся, потупился, покраснел.
Молодая женщина, должно быть, поняла сразу искренность этих восторженных слов, и когда, через минуту, Андрей Александрович осмелился робко взглянуть на нее, она только улыбнулась особенной какой-то улыбкой.
— Видите, как нехорошо говорить не вполне прочувствованные любезности, — заметила она ему, по обыкновению, тихо-ласково:- сами же вот вы и покраснели!.. Но вернемся к нашему, весьма интересному для меня спору: согласились вы со мной или нет насчет независимости?
Аргунов бойко ободрился.
— Нет… не совсем, — отвечал он, прежде подумав несколько.
— В чем же мы расходимся?
— Независимость вашего изобретения задумана очень хорошо, — сказал Андрей Александрович: — вы за то ведь и пользуетесь ее привилегией; но она, позвольте вам сказать, удобна только в том случае, если все ваши стремления ограничиваются домашней деятельностью, скромным довольством в вашем хозяйстве…
— Положим, что у меня только такие стремления, что же вы скажете?
— А то, что у другого могут быть еще и другие: иной, например, хочет приносить заметную пользу обществу, для этого ему нужно и поле деятельности пошире вашего; и чтоб выбраться на такое поле, ему действительно не раз придется и поклониться, и уступить…
— У вас, должно быть, очень уступчивый характер, замечу вам мимоходом, — улыбнулась хозяйка.
— Н…ну, нельзя сказать! — улыбнулся, в свою очередь, Аргунов.
— Послушайте, как вы думаете, — сказала она серьезно:- капля дождя сама по себе приносит ведь весьма незаметную пользу?