- Благодарствую, но мне довольно будет, - отказался Раневский.
Взяв со стола колокольчик, Андрей позвонил. Пока прислуга убирала со стола, Александр отошёл к высокому французскому окну, ведущему на террасу. «Метёт, - вздохнул Раневский. – Давненько такой метели не было, насилу добрались до Завадских, на улицах никого, все укрылись от непогоды. Господи! Как же на душе неспокойно!» Не так он представлял себе собственную женитьбу, другая должна была встать подле него под венцы в храме. Но разве дадут согласие родители Надин ныне, когда он гол как сокол? Разве есть у него иной выбор? Подавив тяжёлый вздох, Раневский повернулся спиной к беснующейся за окном пурге. «Забыть, навсегда забыть, выкинуть из памяти слова обещаний, сладость украденного поцелуя, тонкий стан под своими руками, ничему этому уж не суждено сбыться».
- Александр Сергеевич, - вывел его из задумчивости голос Андрея, - идёмте, папенька вас ожидают.
Ступив в кабинет Дмитрия Петровича, Раневский немного стушевался. Одно дело мысленно себе представлять всё, и вот ныне, когда до дела дошло, одолели вдруг сомнения.
- Входите, Александр Сергеевич, - улыбнулся хозяин кабинета. – Андрей мне сказал, что вы говорить со мной хотели.
- Дмитрий Петрович, позвольте просить руки вашей племянницы, - выдохнул Раневский, не давая себе времени передумать.
- André, оставь нас, - попросил Завадский-старший.
Кивнув Александру, Андрей покинул кабинет. Когда за сыном закрылась дверь, Дмитрий Петрович перевёл взгляд на Раневского.
- Присаживайтесь, Александр Сергеевич. В ногах правды нет, - указал он на кресло подле стола. – Я полагаю, что не столько чувства привели вас в наш дом, дабы просить руки Софьи, - начал граф.
- Вы правы, я не стану отрицать того, - не отвёл взора Раневский.
- Слышал я, что и дела ваши не слишком хороши, - продолжил Завадский.
Александр невольно бросил взгляд на дверь, в которую только что вышел Андрей.
- Не думайте на Андрея, - проследив за его взглядом, заметил граф, - он ни словом не обмолвился о вашем положении.
- Печально, что слухи уже и до первопрестольной докатились, - криво усмехнулся Раневский. – Но не буду скрывать от вас, всё это истинная правда.
- Я понимаю, что вопрос мой может быть вам несколько неприятен, но считаю своим долгом спросить: как вы полагаете обеспечить Софье Михайловне ту жизнь, к которой она привыкла?
- Разумеется, не на триста целковых своего жалования, - отозвался Александр, - уверен, что уже к исходу этого года смогу решить все свои дела, при условии, конечно…
- Хорошо, - подвёл итог Завадский. – Я дам своё согласие, разумеется, если сама Софья Михайловна не откажет вам.
Позвонив в колокольчик, Дмитрий Петрович велел пригласить Софью в его кабинет.
Соня, не меняя позы, вот уже с полчаса сидела в кресле, пытаясь решить для себя, как ей поступить, если Раневский всё же сделает ей предложение. Пройдёт полгода, и Алексей обвенчается с Лидией, а ей не останется ничего, кроме разбитого сердца и слёз по ночам в подушку. Тяжело вздохнув, она перевела взгляд на дверь: в комнату без стука вошла Лидия.
- О чём замечталась? – иронично улыбнулась кузина. – О Корсакове грезишь?
Софья вспыхнула на это замечание и, спустив ноги с кресла, поднялась.
- Нет, - пожала она плечами. – Раневский приехал, сейчас он у дядюшки в кабинете.
Лидия поджала губы, глядя на сестру. Уж сколько раз она призывно улыбалась Раневскому, пытаясь вовлечь его в свою любимую игру - флирт, только вот Александр делал вид, что не замечает её взглядов, не слышит намёков, адресованных ему. Он один был с ней холоден, равно как и с Софи.
Словно какой-то маленький бесёнок, сидя внутри, нашёптывал Лидии, что она не смогла увлечь его, что он остался равнодушен к её чарам, подталкивал её завлекать его, добиться желаемого: видеть у своих ног, как и остальных. И вот нынче он в кабинете папеньки с тем, чтобы попросить руки Софьи.
- Вот как? – блеснула глазами Лиди. – Неужто думаешь, его прелесть твоя привлекла?
- Да коли и так, - улыбнулась Софья. – Чем кавалергард плох?
- Выйдешь за него? - усмехнулась Лидия.