- Прошу прощения, Лидия Дмитриевна, - улыбнулся он, - но мне уже пора.
Лидия заметила эту столь разительную перемену в нём, но никак не могла взять в толк, чем она вызвана. Раздосадованная непонятным ей поведением Корсакова, она лишь сухо кивнула ему на прощание. Выходя из гостиной, Алексей едва не столкнулся в дверях с Андреем.
- Уже уходишь? – удивился Завадский.
- Да, mon ami, пора.
Проводив Корсакова до передней, Андрей вернулся в гостиную, застав сестру в слезах.
- Лиди, - обняв её за плечи и коснувшись губами гладкого лба, прошептал Андрей, - оставь свои игры. За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь.
- Оставь, André, - отмахнулась Лидия. – Алексей Кириллович просто ревнует.
- Лиди, Лиди, - покачал головой Андрей, - не надобно. Оставь Раневского в покое. Он тебя насквозь видит.
- Как и ты, - всхлипнула Лидия, приникая к брату. – Как и ты, André. Это все моя натура гадкая, - заговорила девушка, - мне непременно нужно получить то, что мне недоступно.
- Это пройдёт, - вытирая слёзы с лица сестры, улыбнулся Андрей. – Вот станешь madame Корсаковой, и всё пройдёт.
Глава 3
Размолвка Лидии и Алексея затянулась. Возможно, со стороны это и размолвкой трудно было назвать, однако все те три дня, что Алексей не появлялся в доме Завадских, Лидия не находила себе места. Настроение её менялось по семь раз на дню: от беспричинного веселья до погружения в мрачную меланхолию. Изрядно доставалось её камеристке и лакеям, что, по мнению Лиди, не были слишком расторопны в исполнении её распоряжений.
Интуитивно Лидия ощущала, что перемена, произошедшая в отношении к ней Корсакова, каким-то образом связана с Софьей, и от того растущая день ото дня неприязнь вылилась в шумную свару с кузиной.
До дня венчания Софьи и Раневского оставалось чуть более двух месяцев. Ольга Николаевна уже не раз заводила разговор с племянницей о том, что пора готовить приданое и подумать о подвенечном платье. Всю девичью засадили за шитье. У графини Завадской хранилось чуть более пяти ярдов тончайших французских блондов. Желая сделать приятное Софье, Ольга Николаевна ровно половину отмерила на фату для племянницы. Платье по настоянию графини было заказано у известной модистки, а вот заняться фатой поручили крепостной мастерице. Спустившись в девичью, чтобы отдать в починку кружевные митенки, Лидия заметила в руках швеи кружево, которое намеревалась попросить у матери для собственного подвенечного платья. Нетрудно было догадаться, кому именно оно предназначалось. Не помня себя от гнева и обиды, девушка выхватила его из рук мастерицы.
Барышня, отдайте, - пролепетала испуганная девка, но Лидия даже не услышала её.
Схватив со стола ножницы, она принялась кромсать почти готовую фату на мелкие кусочки. Застывшие в ужасе дворовые девки, не посмели отнять ножницы у разбушевавшейся фурии. Лиди успокоилась только тогда, когда тонкое изящное полотно превратилось в горстку лоскутков у её ног. Но и этого ей показалось мало: наклонившись, она подобрала с пола несколько мелких кусочков и направилась к покоям кузины. Войдя в будуар Софьи, по своему обыкновению без стука, Лидия высыпала то, что держала в руке на стол прямо перед глазами Софи.
- Отчего? – голос Софьи дрогнул, выдавая её расстройство.
- Потому что то, что моё, моим и останется, либо не достанется никому, - процедила Лидия.
В ту пору, когда отношения между Россией и Францией, мягко говоря, были весьма напряжёнными, сыскать что-либо подобное в Москве не было никакой возможности. Подавив тяжёлый вздох, Софья собрала жалкие остатки того, что должно было стать украшением её подвенечного наряда, слёзы навернулись на глаза.
- Лиди, отчего ты так зла на меня? – тихо просила она.
«Ведь тебе достался тот, кто никогда не будет моим!» - хотелось крикнуть Софье, но она промолчала. Обе и без этих слов понимали, что именно осталось недосказанным.
- Знаешь, Софи, мне кажется, что это из-за тебя Алексей Кириллович не приезжает к нам.
- Из-за меня! – поразилась Софья. – Но коим образом я могла повлиять на его желание видеться или не видеться с тобой?
- Не знаю, - пожала плечиком Лидия, - но непременно узнаю.
Пока сёстры выясняли отношения, девица, которой было поручено сшить фату для Софьи, не зная, что ей предпринять, почла за лучшее рассказать обо всем графине. Ольга Николаевна выслушала расстроенную мастерицу и, отпустив девку, поднялась в покои племянницы. Она ещё из коридора услышала громкие голоса и поспешила погасить вспыхнувшую ссору.