- Митя, я тебя не обижу, - тихо, но строго произнесла она. – Мне неловко с тобой разговаривать, когда ты топчешься у двери. Поди, сядь в кресло. Варвара булочки принесла и чаю. Ты верно голоден?
Мальчик, соглашаясь, кивнул, и, прошмыгнув мимо барыни, присел на самый краешек, обитого голубым шёлком кресла. Лидия Дмитриевна, вернувшись к столу, разлила чай по чашкам и кивком указала на тарелку с пышными сдобными булочками. Митя нерешительно потянулся к угощению, но поймав одобрительный взгляд барыни, торопливо схватил булку с тарелки.
Наблюдая, как мальчик жадно и неопрятно ест, Лиди тяжело вздохнула. Ей вдруг представилось, что это не сын Алексея, а сам Алексей только маленький, растёт неприкаянным сиротой, терпит побои и насмешки и до того ей жалко стало его, что не сдержав слёз, она отвернулась и промокнула глаза зажатым в кулаке платочком.
- Ты, верно, знаешь, кем был твой отец? – спросила она, повернувшись к мальчику.
- Героем войны, - ответил ей Митя с набитым ртом.
Ему даже довелось тайком побывать на семейном кладбище Корсаковых. Просидев на могиле до самой ночи, он корил себя за те злые и жестокие слова в адрес отца, которые в приступе бессильной ярости, шептал в углу сеновала, желая ему всяческих напастей, когда, наконец, понял, кем же на самом деле он барину приходится.
- Верно, - слабо улыбнулась Лидия. – Твой папенька пожелал, чтобы из тебя воспитали достойного продолжателя славного рода Корсаковых.
- Как это? – насторожился мальчик.
- С этого дня я становлюсь твоей опекуншей, - пояснила Лидия Дмитриевна. – Следующий год ты проведёшь в усадьбе, я найму гувернёра, дабы он обучил тебя хорошим манерам.
Лидии тяжело далось это решение. После отъезда Раневского Лиди ещё раз перечитала посмертное письмо мужа, но лишь спустя седмицу, отослала прошение на высочайшее имя, писанное рукой Алексея, о признании его внебрачного сына. Государь к подобным прошениям относился милостиво и по большей части не отказывал. Однако, учитывая, сложности времени, когда оно было подано, ожидание ответа затянулось почти на год. Таким образом, только спустя год после смерти своего родителя Дмитрий Алексеевич Корсаков стал узаконенным отпрыском Алексея.
Всё это время вдова Алексея Корсакова занималась воспитанием мальчика. Трудно пришлось гувернёру Дмитрия. Мальчишка обладал чрезмерным упрямством, но после беседы с барыней, когда Лидия Дмитриевна, устав от бесконечных жалоб, monsieur Лаваля, расписала своему воспитаннику, какое будущее его ждёт, коли он будет упорствовать и чинить препятствия, своему воспитателю, Дмитрий смирился и даже стал проявлять некоторое рвение к учёбе.
Так прошёл его первый год в качестве воспитанника madame Корсаковой, по прошествии которого его определили в кадетский корпус. И вот ныне, спустя год, он вернулся в усадьбуна кратковременные вакации.
Музыка достигла крещендо и оборвалась на высокой ноте. Тонкие пальцы исполнительницы замерли на клавишах, голова склонилась на грудь.
- Барыня, - робко решился нарушить воцарившуюся в музыкальном салоне тишину, дворецкий, - там с визитом пожаловали.
Лидия захлопнула крышку клавикордов и порывисто поднялась:
- Коли Спицын вновь пожаловал, так скажи, что не здорова, не принимаю, - нахмурилась она.
- Так, господин Спицын ещё с утра были, - замялся в дверях Василий. – Им всё было сказано, как вы накануне велели. Очень недовольны были, обещались на следующей неделе навестить вас. Там Софья Михайловна пожаловали. Просят принять.
- Софья Михайловна? Раневская? – удивлённо взлетели вверх идеально очерченные брови Лидии.
- Они самые, - склонился в низком поклоне Василий.
- Так что стоишь! Проси немедля!
Руки затряслись от волнения: «Невероятно! Софи жива! Вернулась!» Подобрав юбки муслинового платья насыщенного бордового цвета, Лиди торопливо покинула музыкальный салон и устремилась в голубую гостиную, где обычно принимала визитёров. Лакей услужливо распахнул двустворчатые двери и отодвинул портьеру голубого бархата.