- Саша! – влетела она в раскрытые объятья! – Сашенька! Милый! – целуя колючую щёку, повисла у него на шее. – Приехал! Наконец-то!
Раневский сдавленно охнул, и Катерина отступила на шаг, с тревогой вглядываясь в побледневшее лицо.
- Пустяки, - улыбнулся Александр. – Бог, мой, Кити, расцвела-то как!
Кити смущённо опустила ресницы:
- Две седмицы назад Александр Афанасьевич проездом был, сказал, что тебя ждать вскорости надобно. Я и покои твои велела приготовить. Идём, - потянула она брата за руку.
Слушая неумолчное щебетание Катерины, Раневский вошёл в переднюю. С момента его отъезда из Вознесенского в доме ничего не изменилось, за исключением одного: Софьи более не было в этом доме. Сестра, не выпуская его руки, проводила до хозяйских комнат.
- Господи! Всё глазам своим не могу поверить! - гладила она рукав пыльного колета. – Ты отдыхай, Саша, а я пойду об обеде распоряжусь.
В комнате Тимофей уже раскладывал вещи. На кровати лежала свежая рубаха, а на спинке стула висел тёмно-синий сюртук. «Всё, Раневский! Кончилась твоя военная карьера!» - ухмыльнулся Александр, окинув взглядом спальню.
В распахнутое окно ворвался зной июньского дня, наполненный ароматом пионов, жужжанием насекомых, многоголосым птичьим гомоном. Раневский опустился на стул, вытянув ноги, а Тимофей принялся стаскивать с него высокие сапоги. Постучавшись, в двери заглянул лакей, сообщить, что обед будут подавать через час. Сквозняком со стола сдуло небольшой запечатанный конверт.
- Подай, - приказал Раневский, кивнув на конверт.
Только взглянув, на знакомый почерк, Александр не распечатывая швырнул письмо на стол. Словно обожгло в груди, едва он прочёл своё имя на конверте, выведенное аккуратным ровным почерком Софьи.
Глава 47
Весь обед Кити просидела над полной тарелкой. Она то принималась теребить салфетку, то перекладывала столовые приборы, украдкой бросая быстрые взгляды на брата. Не верилось, что закончились тревожные дни бесконечного ожидания, что не будет более долгих бессонных ночей, когда искала успокоения в молитве и от всего сердца просила уберечь, вернуть домой. «Сбылось, вернулся, да только неспокойно на душе. Лицом потемнел, взгляд потухший, уставший. Отчего один приехал? Ведь и Софья нашлась, и письмо от неё пришло на прошлой седмице», - покачала головой Катерина.
- От Софи письмо пришло, я его в твоей спальне оставила, - отодвинув тарелку, тихо заметила Кити.
- Видел, - обронил Раневский, отложив вилку.
- Что пишет? – робко улыбнулась Кити.
- Не читал, - коротко бросил Александр, поднимаясь из-за стола.
- Саша… - попыталась остановить его сестра, ошеломлённая резкостью тона, злостью и презрением, что так и сквозили в словах.
- Довольно! Впредь я не желаю более слышать её имя в этих стенах! - взорвался Раневский.
- Прости, не хотела тебя огорчить, - опустила ресницы Кити.
От обиды перехватило горло, и слёзы обожгли глаза: «Чем заслужила-то?»
- Это ты прости меня, - опустилась на хрупкое плечо сестры ладонь Раневского. – Не будем более о том.
Катерина кивнула, не поднимая головы.
- Здесь ничего не переменилось, - улыбнулся Раневский, уводя разговор в сторону, дабы избежать любого упоминания о Софье. – Словно только вчера уехал отсюда.
- Многое переменилось, Саша, - вздохнула Кити, поднявшись со стула. – Не желаешь пройтись?
- Коли ты мне компанию составишь, - предложил сестре руку Раневский.
Прослышав, что барин собрался гулять по парку, у террасы их догнал Тимофей:
- Барин, вот забыли, - протянул он Раневскому трость.
- Не надобно, обойдусь, - нахмурился Александр, поворачиваясь спиной к слуге.