- До начала сезона ещё далеко, - задумчиво протянула Кити. – Отчего бы тебе не погостить у нас подольше? – обратилась она к Натали.
Натали тяжело вздохнула:
- Ах! Кити душечка, я бы рада, но ты же знаешь, как велико хозяйство в Штыково. Разве могу я оставить имение без присмотра надолго? Аарон Исаакович помогает, конечно, - скромно потупила она взгляд, - но у него ныне и без меня забот хватает.
Кити сделала вид, что удовлетворилась ответом Натальи, хотя прекрасно понимала, что это лишь отговорка, а истинная причина кроется в чём-то ином. Она никак не могла взять в толк, отчего Александр с трудом выносит присутствие Натали? Отчего он намерено груб и невнимателен к ней? Подобное отношение брата к вдове Анатоля её безмерно огорчало и, потому, она пообещала себе, непременно переговорить с ним, как только он вернётся.
Раневский не стал заезжать в Рощино, а поехал напрямки через Москву в Тулу, сократив дорогу почти на сотню верст. Поскольку в путь он отправился на долгих, путешествие заняло чуть более седмицы, но уже на восьмой день после полудня показались ворота усадьбы в Нежино. Привыкший путешествовать верхом и налегке, Александр в замкнутом пространстве экипажа чувствовал себя неуютно, безумно раздражали духота и пыль, оседавшая на обивке и сидениях. Но как бы то ни было путешествие его подошло к концу, и, миновав покосившиеся ворота и сторожку привратника, экипаж по короткой подъездной аллее подкатил к дому.
Раневскому было достаточно одного взгляда на старый деревянный особняк, чтобы понять, что Софи несколько не преувеличила истинных масштабов бедствия в своём письме, и усадьба, в самом деле, переживает не самые лучшие времена.
Спустившись с подножки, Александр осмотрелся. Дверь парадного со скрипом открылась и ему навстречу кряхтя и охая на каждом шагу, спустился весьма престарелый дворецкий в поношенной ливрее.
- Вы к кому, барин будете? – обратился он к Раневскому.
За все время своего супружества Александр ни разу не был в Нежино, и ничего удивительного не было в том, что здешняя прислуга его совершенно не знала.
- Барыня дома будет? – ответил он вопросом на вопрос.
- Дома, - настороженно покосился на него дворецкий, начиная догадываться о том, что за гость пожаловал в имение.
- Доложи, что Александр Сергеевич Раневский просит принять его, - отрывисто бросил Александр.
Почесав в затылке, старик, подслеповато щурясь, вгляделся в лицо Раневского.
- Вы проходите, барин, - посторонился он, пропуская Александра в переднюю.
В доме пахло сыростью и плесенью. Раневский вздохнул, осматриваясь в убогой гостиной. Софья никогда не рассказывала ему о том, как обстоят дела с её имением, но, справедливости ради стоит заметить, что он никогда и не интересовался этим. Насколько он помнил из разговора с её дядюшкой, при обсуждении брачного договора, дом был построен ещё в середине прошлого столетия, и было удивительно, что без должного ухода и содержания, он до сей поры не рассыпался. «Проще всё снести и отстроить особняк заново», - нахмурился Раневский. Однако, такие траты нынче ему не по карману. Но и оставить Софью здесь просто немыслимо, дом совершенно непригоден для жилья.
Размышляя подобным образом, Александр дошёл до окна и выглянул на улицу. Старик дворецкий размахивая руками, что-то говорил Софье. Сердце пропустило удар, когда она швырнула в корзинку садовые ножницы и, стянув с рук испачканные в земле перчатки, поправила выбившуюся из-под соломенной шляпки пепельно-русую прядь. Широкие поля скрывали в тени выражение её глаз, но губы её сжались в тонкую линию, выдавая недовольство. Коротко кивнув слуге, она подобрала юбки и неспешно направилась к дому. Раневскому показалось, что она стала ещё тоньше, чем была при их последней встрече в Париже. Но ведь это просто невозможно, она ведь была в тягости по весне и сейчас в самый разгар лета, это должно быть уже заметно.