Александр вздрогнул.
- Мне жаль, - тихо заметил он. – Вероятно, вам пришлось нелегко.
- Я осталась жива, и уже за это мне следует благодарить Господа, - вздохнула Софи.
Неподдельное страдание тенью мелькнуло в её глазах, и у Раневского перевернулось сердце, едва он представил, что мог потерять её безвозвратно.
- Жаль, что меня не было рядом с вами, - взял он за руку Софью, - и вам пришлось самой пережить всё это.
- Жизнь меня не баловала в последнее время, - грустно усмехнулась Софи.
- В этом есть и моя вина, - покаянно произнёс Александр.
Тонкие пальцы в его ладони дрогнули, и Софья осторожно отняла у него руку.
- Раз вы всё уже решили, мне остается только покорно принять вашу волю, - отошла она от него в противоположный угол комнаты. – Дайте мне время уладить здесь мои дела. Я не могу бросить всё на произвол судьбы.
- Об этом не беспокойтесь, - поспешно ответил Раневский. – Горин позаботится об усадьбе в ваше отсутствие. Коли вы всё равно уедете, ремонт можно будет отложить до будущего года, а там с Божьей помощью, постараемся что-нибудь придумать.
- Как вам будет угодно, - кивнула головой Софья.
Повисло неловкое молчание. Александру безумно хотелось взглянуть на мальчиков, но просить Софью о том он не решился. «Всему своё время», - вздохнул Раневский.
- Я распоряжусь, чтобы вам комнаты подготовили, - поспешила покинуть гостиную Софья.
- Благодарю, - отозвался Александр, провожая жену глазами.
Оставшись в одиночестве, он вновь вернулся к тому самому окну, из которого видел Софью и дворецкого в саду. Под окнами гостиной в изобилии росли розовые кусты, благоухавшие дивным ароматом в жаркий июльский полдень, доносившийся до него через приоткрытое окно. На деревянной скамье стояла плетёная корзина, оставленная Софьей. Внимание Раневского привлёк тихий мелодичный голос. Что-то напевая по-французски, по садовой дорожке шла женщина, за руку которой держался пухлый розовощёкий малыш, не уверенно совершавший свои первые шаги. Следом за ней шла худенькая девчушка, совсем ещё подросток, на руках которой пристроился брат-близнец отважного первооткрывателя.
Раневский не мог оторвать взгляда от маленькой компании, не подозревавшей, что за ними пристально наблюдают. Оба мальчика светловолосые и ясноглазые так напомнили ему собственную племянницу Лизу, что последние сомнение в собственном отцовстве у него отпали. Сглотнув ком в горле, Александр опёрся руками о подоконник и наклонился вперёд, стремясь не упустить ни малейшей детали и позабыв об осторожности. Заметив его, нянька испуганно охнула и поторопилась увести близнецов подальше.
Раневский попытался развязать туго затянутый узел шёлкового галстука. Кровь застучала в висках, ему не хватало воздуха. Острое чувство вины и сожаления больно кольнуло в самое сердце. Как, после всего, что он наговорил Софье в Париже, можно всё забыть и простить? Как жить дальше, будто ничего не случилось? Что бы он ни сделал отныне, обвинения в неверности, брошенные им в запальчивости, всегда будут стоять между ними. А ведь есть ещё и Мари. Александр медленно опустился на низкий диванчик. Галстук, наконец, поддался ему и он, нетерпеливым жестом, сдёрнул его с шеи. Двери тихо приоткрылись, и на пороге замерла Софья.
- Александр Сергеевич, вам нехорошо? – обеспокоенно поинтересовалась она.
- Проклятая духота, - чуть заметно улыбнулся Раневский. – Я только что видел Мишеля и Андрея, - тихо заметил он.
Софья побледнела. Не было сил произнести ни слова.
- Я признаю, что был неправ, - выдавил из себя Александр. – Мальчики очень похожи на Лизу.
- Лиза ведь не ваша дочь? – чуть слышно спросила Софи.
- Нет, - покачал головой Раневский, - не моя. Она унаследовала черты моего отца, как Кити, как я сам, а вот Анатоль был очень похож на нашу матушку.