Наталья истерически рассмеялась, маскируя смехом отчаянную злость, что испытывала в это мгновение.
- Всё проще обвинить меня во лжи, чем отвечать за свои поступки, Александр! – вспылила она. – Я всего лишь искала утешения в ваших объятьях!
- Вы уедете, - настойчиво произнес Раневский. – Я женат, Натали. Вы, видимо забыли о том.
- Полно! Вы женаты на приданом mademoiselle Берсенёвой, - усмехнулась она. – Ваша жена до сей поры девица.
Александр отвёл взгляд, признавая правоту слов невестки. «Если о том известно Натали, стало быть, сплетничает вся челядь в доме, а там и по соседям слухи пойдут гулять, - нахмурился он. – Видимо, Софья права, и лучше всего для них будет разъехаться».
- Вас это не касается, - процедил он. – Я полагаю, два дня на сборы вам будет довольно.
«Чёрт знает, что в доме творится! – злился Раневский. – Господи, как же я устал от всего. Искал способ спасти семью от полного краха и вот ныне затянул петлю на собственной шее. Отчего не подумал о том, как жить буду с тем, что сотворил? Поздно каяться нынче! Как я смогу лечь с ней в постель, если даже видеть её мне тошно?».
После отъезда Натали в Штыково, отношения между супругами Раневскими теплее не стали. Софья избегала попадаться на глаза мужу, чувствуя его мрачный настрой, Александр тоже старался не встречаться с ней лишний раз. Они больше не говорили о произошедшем, и о разъезде тоже более не было сказано ни единого слова. Спустя седмицу после визита Андрея, Раневский получил письмо от командира полка. Депрерадович довольно сухо сообщал, что ему надлежит явиться в полк, дабы ознакомиться с приказом о его новом назначении.
- Завтра я уезжаю в Петербург по делам службы, - произнёс он за ужином.
- У тебя неприятности? – встревоженно поинтересовалась Кити.
- Пока мне не ведомо о том, - постарался успокоить сестру Раневский.
Софья промолчала, даже не подняла взгляда от тарелки.
- Покойной ночи, Александр Сергеевич, Кити, - отложив вилку, она поднялась из-за стола.
- Покойной ночи, Софья Михайловна, - отозвался Раневский.
«Что ж, видимо, мою супругу известие сие нисколько не волнует, - вздохнул Раневский. – Тем лучше».
После отъезда Александра на следующее утро управляющий Раневских попросил о встрече с Софьей.
- Софья Михайловна, - поднявшись к ней в будуар, начал Карл Витольдович, - сеять надобно уже.
- Ну, так начинайте, коли надобно, - раздражённо ответила Софи, не понимая, что от неё нужно чопорному немцу.
- Надо бы распорядиться о покупке зерна, нашего едва ли хватит, - хмуро заметил управляющий.
- О покупке зерна? – растерялась Софья. – А разве Александр Сергеевич не оставил никаких распоряжений на сей счет?
- Мы не успели поговорить с ним о том, - сухо заметил Вебер.
- Что нужно для того? – поинтересовалась Софья.
- Деньги, madame, - начал раздражаться Карл Витольдович.
- Возьмите сколько нужно, - не очень уверено ответила Софи.
- Хорошо, madame, - откланялся управляющий.
Для Софьи дни потянулись в томительном ожидании. Вебер уехал закупать зерно. Кити стала избегать её общества. Ей было не ведомо о том, что именно произошло между братом и его женой, но отчего-то казалось, что все перемены, которые происходили в жизни Александра, каким-то образом связаны с Софьей. Раневский вернулся спустя две седмицы. По приезду барина в усадьбе поднялась суматоха. Забегала прислуга, Тимошка сбился с ног, готовясь к отъезду вместе с хозяином. Софи напрасно ждала каких-либо объяснений от супруга. Александр не посчитал нужным сообщить ей о том, что происходит. Набравшись смелости, она сама пришла в его кабинет.
- Вы уезжаете? – поинтересовалась она, входя в комнату предварительно постучав.
- Как видите, - раздражённо отозвался Раневский, просматривая какие-то бумаги, что держал в руках.
Софья обратила внимание, что Александр был одет не в форму Кавалергардского полка. Тёмно-зелёный двубортный мундир с тёмно-пурпурным воротом и обшлагами разительно отличался от его обычного обмундирования.
- Могу я спросить куда? – робко спросила она.
- На Кавказ! – коротко ответил Раневский.
- На Кавказ?! – ахнула Софья.
Александр оторвался от бумаг: