- Софья Михайловна, - пролепетала испуганная камеристка. – Господи! Да что же это!
- Убили! – тихо подвывая, зарыдала Софья. – Убили его!
Услышав её, в дверях тихо вскрикнула Кити, прибежавшая на шум в покоях Софьи. Лакей, стоящий за барышней, едва успел подхватить внезапно обмякшую девушку.
- Карла Витольдовича позовите, - глядя на обезумевшую хозяйку, крикнула столпившейся в дверях прислуге Алёна.
Оттолкнув девушку, Софья выбежала вон из комнаты. Вихрем, слетев с заднего крыльца, она бросилась к телеге, с которой дворовые осторожно снимали гроб с телом хозяина.
- Все вон пошли! – крикнула она, расталкивая прислугу.
Поставив гроб на землю, мужики отошли на почтительное расстояние, с изумлением глядя на то, как их всегда аккуратная и кроткая барыня растрёпанной фурией кинулась на крышку заколоченного ящика. Софья разрыдалась, не обращая внимания, что занозы из плохо оструганных досок впиваются в нежную кожу ладоней.
- Софья Михайловна, голубушка, - склонился над ней Вебер, вышедший следом, – Поднимайтесь. Негоже так. На все воля Божья, все там будем.
- Оставьте меня, Бога ради! Оставьте! – цеплялась за крышку Софи, когда двое дюжих лакеев по знаку Вебера попытались поднять её с земли.
- За доктором езжай! – прикрикнул на переминающегося с ноги на ногу казачка Вебер. – Барыню в покои её несите, да заприте там, - распорядился управляющий, и перекрестился, бросив мимолётный взгляд на гроб. – Заложи коляску, - крикнул он конюху. – Гроб в образную снесите. Чего встали?! - обернулся он к, неловко топтавшимся на месте мужикам.
Софья пришла в себя в собственной спальне. Поднявшись, села на постели и со стоном схватилась за голову: виски стиснуло болью, словно стальным обручем. В кресле встрепенулась задремавшая было Алёна.
- Софья Михайловна, - робко обратилась к ней камеристка.
- Воды, - тихо простонала девушка.
Алёна трясущимися руками наполнила стакан и протянула барыне. Выпив всё до капли, Софи уставилась остекленевшим взглядом на дно стакана. Картины в её голове быстро сменяли одна другую: телега с гробом её супруга, въезжающая в ворота усадьбы, дворовые, осторожно снимающие гроб с повозки во дворе дома, искажённое ненавистью бледное лицо Кити.
- Где он? – хрипло спросила она, повернувшись к камеристке.
- Кто? – испуганно переспросила Алёна.
- Гроб! – со стуком поставив на прикроватный столик стакан, ответила Софья.
- Так известно где: в церкви. Батюшка Прокопий читает над ним, уж вторые сутки пошли. Назавтра хоронить будут.
- Платье подай, - бросила Софи, осторожно спуская ноги на пол.
Сделав несколько неверных шагов, она остановилась у ширмы, за которой стоял таз и кувшин с водой.
- Барыня, так ведь ночь на дворе. Спят все, - робко попыталась возразить Алёна.
- Катерина Сергеевна тоже почивать изволят? – обернулась она к камеристке.
- Нет. Барышня второй день в молельне, - опустила глаза девушка. – Да куда вам, Софья Михайловна… Едва очнулись-то. Доктор велел вам в постели быть.
- Стало быть, и моё место там, - не слушая причитания Алёны, ответила Софи.
Чёрного платья в гардеробе Софьи не нашлось. Надев тёмно-серое бархатное с длинным рукавом и прикрыв низкий вырез черной кружевной косынкой, она направилась в образную. Из-под двери комнаты пробивался слабый свет. Тихо открыв двери, Софья остановилась на пороге, будучи не в силах отвести взгляда от хрупкой фигурки в чёрном платье перед образом Богородицы.
- Кити, - тихо позвала она.
Катерина медленно обернулась.
- Зачем вы здесь? Оставьте меня, я хочу одна побыть! – резко ответила девушка.
- Кити, вам отдохнуть надобно, глядя на бледное лицо золовки и тёмные круги под глазами, вздохнула Софья.
- Уходите. Если бы не вы, Саша был бы жив, - набросилась с упрёками на сноху Катерина. – Почему? Почему? – вдруг заплакала она. – Почему его больше нет?
Опустившись на колени рядом с Кити, Софья обняла худенькие вздрагивающие плечи.
- Мне больно, Кити. Очень больно, оттого, что его нет более, оттого, что никогда не увижу, - шёпотом заговорила она. – Так же, как и вы, я не понимаю, зачем Господь отнимает у нас наших близких. Но жизнь не кончилась, - гладила она светло-русые косы.