— Надо ее отнести куда-то,— показала старуха на рацию.— Теперь же, а потом можем и не вынести. Теперь, раз уж аресты пошли, всего можно ожидать в любую минуту.
...На Машино счастье, уже совсем подходя к дому — ей оставалось только свернуть с переулка и перейти на мостовую,— она на секунду остановилась, чтобы переменить руку. Остановилась, перехватила тяжелую корзинку из правой руки в левую, перехватывая, посмотрела наискосок, в сторону дома, и увидела, что около дома стоит немецкая машина с задними зажженными красными фонариками, а передняя дверь открыта настежь. Маша невольно отступила на шаг и прижалась к стене. Еще секунда, и она бы выскочила на мостовую, и ее, наверное, увидели бы. Все, что рассказала ей Тоня, все, что она услышала от Прилипко, заставило ее бояться, что случилось самое страшное. Это было и в самом деле именно так.
Через минуту из распахнутых настежь дверей вышел высокий немец, потом еще один немец пониже, потом Софья Леонидовна и сзади еще один немец. Выходя на крыльцо, старуха что-то сказала тому третьему немцу, который шел сзади нее, и сделала какой-то жест рукой, может быть, она хотела что-то взять из дому, но немец отвел ее руку и подтолкнул ее идти к машине. Последним вышел Прилипко без пальто и без шапки.
«Неужели он и донес? — с ненавистью и удивлением подумала Маша, с удивлением не потому, что Прилипко не мог этого сделать, а потому, что, как ей казалось, еще два часа назад Прилипко совершенно и во всем верил Софье Леонидовне.— Неужели он только притворялся? »
Двое немцев влезли в машину, потом третий немец еще раз толкнул Софью Леонидовну, и она тоже влезла туда. Прилипко продолжал стоять на крыльце. Тогда немец что-то крикнул ему, Прилипко что-то спросил, немец сердито крикнул: «Натюрлих!»
Прилипко быстро вскочил обратно в дом и через несколько секунд выскочил обратно в пальто нараспашку, в шапке и с мотающимся вокруг шеи шарфом; он быстро подбежал к машине, третий немец шутливо хлопнул его пониже спины и захлопнул за ним дверцу. Машина поехала. Немец несколько секунд постоял на тротуаре, глядя ей вслед, потом развернулся, вошел в дом и закрыл за собой двери.
И Маша еще раз ужаснулась не только тому, что произошло с Софьей Леонидовной, но и тому, что, выйди она на перекресток пятью минутами позже, она как ни в чем не бывало зашла бы в квартиру и попала бы в руки к немцам прямо с рацией в руках, которую ей так и не удалось спрятать в надежном месте, и, может быть, даже не успела бы уничтожить сводку, которую передала ей Тоня.
Она быстро откинула полы пальто, полезла в карман жакетки, нащупала там бумажный шарик, который ей дала Тоня, и переложила его в варежку, на ладонь так, чтобы можно было одним движением захватить его с ладони зубами и проглотить.
После этого, еще не решив, как ей поступить, она инстинктивно сделала то, что, наверное, на ее месте сделал бы всякий другой: повернулась и пошла в обратную сторону от этого места, где только что все безвозвратно и окончательно рухнуло.
Она шла и напряженно думала о том, что ей делать дальше.
Раз немец, а может быть, даже не он один, может быть, их несколько, если они остались в доме, значит, они хотели арестовать не только Софью Леонидовну, но и ее. Для этого они и остались. Иначе для чего же? Идти в больницу тоже, конечно, нельзя. Там теперь, если она придет, наверное, заранее предупреждены и арестуют ее.
Кроме дома Софьи Леонидовны и дома Тони она бывала во всем Смоленске еще только в одном доме у санитарки тети Паши, но сейчас, до утра, идти туда было нельзя, потому что тетя Паша дежурила сейчас в больнице. К тете Паше можно было попробовать пойти завтра утром или где-нибудь переждать еще, чтобы пойти к ней завтра вечером, но так, чтобы успеть раньше, чем она уйдет на ночное дежурство.
Правда, Маша была почти уверена, что тетя Паша уже давно заодно с Софьей Леонидовной, что обе старухи совершенно доверяют друг другу и, может быть, даже именно через тетю Пашу Софья Леонидовна и передает подпольному центру те сведения, которые она собирает в госпитале.
Именно из-за этих, уже давно бродивших у нее в голове мыслей ей казалось, что она может пойти к тете Паше и даже довериться ей. Но, с другой стороны, если это так, если тетя Паша заодно с Софьей Леонидовной, то вдруг и о ней что-нибудь узнали, ее могут арестовать, и у нее может сидеть засада. Во всяком случае, идти туда с рацией нельзя. Надо все-таки ее спрятать, а потом уже рисковать, и рисковать только одной собой.