Несмотря на передовые навыки, которыми обладали итальянские архитекторы, возведение московской крепости стало для них сложным делом. «Привыкшим к строительству регулярных геометрического плана крепостей, им пришлось считаться с асимметричной планировкой Кремля и решать сложные задачи, учитывая непростое гидрогеологическое состояние Боровицкого холма».{741}
И великий князь, и мастера прежде всего заботились об обороноспособности крепости. По велению Ивана III дворы и церкви, вплотную примыкавшие к старым стенам со стороны Неглинки и Москва-реки, были разрушены или перенесены от Кремля на расстояние 109 саженей (около 233 метров). «Таким образом, жилье, где мог бы укрыться неприятель и мешавшее свободе действия крепостного огня, было отнесено от стен на выстрел».{742} Выстрелы из новых бойниц в ту пору производили из разнокалиберных чугунных, железных и медных орудий — пушек и пищалей.
Во времена Ивана III и Василия III Кремль имел гораздо более суровый вид, чем сегодня. Главным отличием было отсутствие острых наверший башен, которые появились только в XVII столетии. Соответственно, не было и двуглавых орлов и тем более красных звезд на шпилях. Важнейшая в военном отношении отводная стрельница — Кутафья башня — была украшена сверху ажурным декором только в конце XVII века. Совсем иначе выглядела Никольская башня: после того как французы в 1812 году взорвали ее, она была сильно изуродована. Реставрация 1816–1819 годов существенно изменила ее первоначальный облик, придав ей неоготические черты.
Кремль рубежа XV–XVI веков больше всего напоминал суровые крепости и гражданские здания Северной Италии, построенные в XIII–XIV веках. Эти крепости отличали мерлоны (зубцы) в форме ласточкиного хвоста. Такие архитектурные элементы и сегодня можно увидеть в Милане, Павии, Болонье, Сиене, Вероне, Портогруаро и других городах. Но среди итальянских городов есть и такие, где «ласточкиных хвостов» не встретишь. Их нет в Риме, Флоренции, Орвието… Это объясняется не эстетическими пристрастиями владельцев крепостей и замков, а причинами гораздо более серьезными. Дело в том, что «ласточкин хвост» издавна считался знаком так называемой «партии» гибеллинов, тогда как обыкновенный четырехугольный мерлон был символом «партии» гвельфов. Для того чтобы объяснить эти понятия, необходим небольшой экскурс в историю Апеннинского полуострова.
В средневековой Италии шла непримиримая борьба за влияние в регионе между двумя мощными политическими силами: папой римским и императором Священной Римской империи. Сторонников императора называли гибеллинами, а тех, кто видел в папе силу, способную ему противостоять, — гвельфами. Германские императоры претендовали на господство во всей Европе, тогда как папы жаждали утвердить свое верховенство над всеми христианскими государями.
«Битва титанов» оказывала влияние на жизнь свободных городов, герцогств и республик. Многие из них вступали под знамена той или иной силы, надеясь на помощь с ее стороны в борьбе с соседями. Так, Сиена — один из богатейших и наиболее развитых городов Италии в XIII–XIV веках — в своем извечном противостоянии с Флоренцией считала своим долгом засвидетельствовать почтение перед императорами. Флоренция, напротив, рассчитывала на силы папства. Подобные «споры с соседями» осложнялись ожесточенной борьбой за власть внутри городских коммун. Враждующие аристократические семейства прибегали к помощи разных политических групп в достижении своих политических целей. Бывало, что сторонников побежденных «партий» даже изгоняли из города.
Случалось, что город в силу конъюнктуры момента менял свою политическую ориентацию. Замечено также, что нередко гвельфские убеждения были близки государствам с республиканской формой правления, тогда как гибеллинские воззрения поощрялись в государствах монархического типа. Например, республиканский Милан долгое время противостоял императору, войдя в состав так называемой Веронской и позже Ломбардской лиги. Когда же власть захватил Джан-Галеаццо Висконти, сделавшийся герцогом, он провозгласил поворот в отношении империи, украсив свой замок «ласточкиными хвостами».