Подобная характеристика Софьи — коварной советчицы и «злой жены» — вошла в научную традицию. Выдающемуся византинисту начала XX века Ф. И. Успенскому принадлежат слова о том, что «бояре и слуги царя (имеется в виду великий князь Иван III, который в некоторых документах начал именовать себя царем. — Т. М.) не любили гречанку за то, что она завела новые обычаи при дворе, ослабила их влияние на царя, и никак не могли ей простить, что с тех пор важные дела стали обсуждаться не в думе, а в царской спальне, что в Москве появилось много иностранцев, что стали… вносить новшества, к которым москвичи относились с подозрением».{852}
Но подобные взгляды — плод позднейшего осмысления образа супруги Ивана III. Мы уже говорили о том, что в реальности она, по-видимому, не оказывала на мужа столь значительного влияния. На решения великого князя гораздо больше влияли приехавшие с ней греки и «фрязы». В основе политики Ивана III лежал солидный корпус представлений о Западе и Востоке, складывавшийся в русской культуре на протяжении нескольких столетий.
Софья отошла в мир иной 17 апреля 1503 года. «Тоя же весны апреля 17, в пятницу, на 9 часу дни преставися благоверная и великая княини Софья великого князя Ивана Васильевича, и положиша ея в церкви Вознесениа во граде на Москве».{853}
«Царьгородскую царевну» похоронили в главном храме женского Вознесенского монастыря, основанного вдовой Дмитрия Донского Евдокией. С момента своего основания и до 1731 года эта церковь выполняла функцию усыпальницы московских великих и удельных княгинь и цариц. Белокаменный саркофаг с телом Софьи погребли рядом с могилой первой жены Ивана III Марией Тверской. В подобных массивных саркофагах антропоморфной формы, изготовленных из монолита известняка, долгое время погребали представительниц великокняжеской семьи. Захоронения обеих жен Ивана III можно было найти у западной стены, справа от входа в собор. Исследователи отмечают светский характер погребения обеих княгинь.{854}
Кремлевский храм в честь Вознесения Господня имел долгую архитектурную историю. Каменное здание было заложено почти одновременно с основанием обители, но долгое время он стоял незавершенным: безденежье, феодальная война второй четверти XV века и ее последствия не давали возможности закончить строительство. Здание было достроено в 1467 году под началом В. Д. Ермолина «повелением великой княгини Марьи» — первой жены Ивана III. Однако уже в 1519–1521 годах храм был полностью перестроен. Надо думать, именно тогда на саркофаге второй жены Ивана III было процарапано имя «Софья».{855} Первоначально же саркофаг никакой эпитафии не имел. В 1598 году на месте старого храма был возведен большой пятиглавый собор, простоявший до рубежа 1920–1930-х годов, когда началось разрушение храма, а захоронения были перенесены в подвальную палату Архангельского собора.
При перенесении гробниц было произведено вскрытие саркофага Софьи. Тогда был обнаружен костяк, обернутый саваном из итальянской камки. В 1994 году было проведено повторное и более глубокое исследование останков Софьи. От погребальных одежд к концу XX века почти ничего не осталось. Но удалось выяснить рост великой княгини — он составлял около 160 сантиметров, а также то, что она к концу жизни страдала гормональными нарушениями: была очень полной и над верхней губой у нее росли усики. Хочется надеяться, что они не очень портили ее…{856}
Интересные результаты дало сопоставление останков Софьи с останками некоторых других членов великокняжеской семьи. Удалось выяснить, что «черты средиземноморского типа», присущие Софье, проявились и у ее внука — Ивана Грозного. Обоих отличал «крючковатый» нос с характерной горбинкой.{857} Этот факт стал важным аргументом в давнем споре о том, являлся ли Василий III отцом Ивана Грозного. (Высказывалось мнение, что вторая супруга Василия — Елена Глинская — прижила сына от одного из придворных.) Сравнение останков Софьи с останками ее умершей в детстве праправнучки — Марии Старицкой (внучки сына Софьи Андрея, родившегося в 1490 году) — обнаружило черты сильного сходства.