Софья Палеолог ступила на русскую землю в начале октября 1472 года. Суровый Русский Север раскрыл ей свои объятия. Можно только догадываться, в какое волнение привела невесту Ивана III дорога от Юрьева до Пскова по беспокойным в октябре водам Чудского и Псковского озер. Даже если погода была хорошей — что в это время года в тех краях бывает не часто, — виды незнакомой природы наверняка наводили тоску на девушку, привыкшую к лавровым и оливковым рощам. Легенды о холодной, сумрачной и бесприютной Северо-Восточной Европе, казалось, оживали. Один итальянец в XVI веке заметит: «Вообще, это неприветливая страна… Для путешественников она особенно неприветлива».{327}
Хочется верить, впрочем, что Софья находила, чем любоваться в дороге. Прозрачные озера, янтарные закаты и сонные туманы над водной гладью — всё это пленяет сердце не меньше, чем томная и страстная природа навсегда покинутого Софьей юга. Наверное, на нее произвели впечатление и воспетые классиком «в багрец и золото одетые леса».
1 октября во Псков из Таллина прибыл гонец от Ивана Фрязина Николай Лях (поляк) и возвестил скорое прибытие в город невесты Ивана III. Он подчеркнул не только ее знатное происхождение, но и давнюю традицию русских правителей брать в жены «греческих» невест: «Царевьна персехавъ море да едеть на Москву, дщи Фомина князя Амореиского, а цароградского царя Костянтинова и Калуянова братана а внука Иоана Палиологова, а князя великого Василья Дмитреевичя жятя (зятя. — Т. М.),[5] наричаемаа Софья…»{328} Сообщая эти подробности, Николай Лях и пославшие его стремились не дать распространиться в городе слухам о возможных симпатиях Софьи к католикам: Иван Фрязин помнил о том, с каким трудом шло принятие решения о браке с Софьей в Москве. Гонец передал также распоряжение с честью принять великокняжескую невесту, после чего направился дальше — в Новгород и Москву: оповещать о скором прибытии именитой гостьи.
Во Пскове же поднялся настоящий переполох. Жители города не только спешно начали собирать сановитых граждан для того, чтобы достойно встретить «царевну», но и задумались о праздничном столе. Согласно летописному известию, «псковичи начаша мед сытити (готовить хмельной медовый напиток. — Т. М.) и кормъ сбирати».{329} Изготовление качественного и вкусного меда было непростым делом и требовало сноровки. Чтобы его приготовить, требовалось собрать патоку, а потом «убит (взбить. — Т. М.) патока мутовью (мутовкой, то есть палкой со спиралью на конце, специально служащей для взбалтывания. — Т. М.) гораздо, чтоб не было кусья медового мелково, а взяти мед вчетверо розсыти водою лет тепло, а вару положыти на всякой пуд по четверть меры хмелю, да дрожжыма наквасити, а как мед киснет, ино дрожжы снимати с меду ситом до чиста, а как поспеет, так и сливати в бочку».{330} Было известно несколько сортов меда, и надо думать, для Софьи заготовили самый лучший мед — княжеский, сделанный по оригинальному рецепту. Был ли это «классический» мед или особый ягодный или фруктовый (то есть с добавлением малины, вишни или яблок), неизвестно.
Торжественная процессия встречала Софью далеко от города. Уже на берегу Псковского озера ей преподнесли «кубци и роги злащеныя с медом и вином».{331} По пути во Псков Софья со своей свитой («со своими приатели», как говорит летописец),{332} окруженная русским духовенством и мирянами, заезжала в монастыри и храмы, и везде ее тепло принимали и благословляли.
Невеста Ивана III прибыла в город 11 октября. Летописи сообщают о том, что «псковичи же въздали честь велику царевне и всем иже с нею, и дары царевне».{333} «Великая честь» состояла в том, что встречать «царевну» вышла большая процессия во главе с посадником и священниками.{334} В дар ей была преподнесена немалая сумма — 50 рублей. Желая показать красоту своего города, горожане катали Софью на лодках («оскуях», то есть ушкуях) по реке Великой.
Псков существенно отличался от европейских городов, а потому, наверное, произвел на Софью большое впечатление. Над рекой возвышалась внушительных размеров каменная крепость, отдаленно напоминавшая замки Северной Европы. Еще в XIII веке ее построил псковский князь Довмонт, происходивший из Литвы. За крепостными стенами находились дома, в которых жили не только аристократы, но и простолюдины. Улицы и главная площадь были не вымощены камнем, а покрыты деревянными настилами. Вокруг крепости располагался посад. Русские избы окружали сады, в которых с деревьев облетала последняя желтая листва. Голые ветви уныло качались на ветру, ожидая снега… Большего контраста с городской культурой Южной Европы, казалось, трудно себе представить! Впрочем, Софье понравилось внимание, которое псковичи проявили к ней. По свидетельству псковского летописца, она даже обратилась к горожанам с речью, в которой обещала «печаловаться о делехъ» (то есть рассказать о их проблемах и просить помощи в их решении) перед Иваном III.{335}
5
Дочь Василия I Анна была отдана замуж за старшего сына Мануила — Иоанна, будущего императора Иоанна VIII.