И все же, судя по сохранившимся данным, о России в Европе больше всего рассказывал тот же Юрий Траханиот, руководивший несколькими миссиями в разные государства. Можно думать, что он был одним из информаторов немецкого картографа Иеронима Мюнцера. На его знаменитой карте мира, увидевшей свет в Нюрнберге в 1493 году, есть топоним Dikiloppi, представляющий собой транслитерацию русского названия угро-финского народа — «дикая лопь». Полагают, что появление этого названия у И. Мюнцера можно связать с деятельностью Юрия Траханиота.{537}
Образ нашей страны как богатой северной державы формировался в Империи в большой степени через дары, преподносимые ее правителям Юрием Траханиотом и его русскими спутниками. Дары посылались от лица Ивана III и его супруги Софьи, а также наследника — сначала Ивана Молодого, а после его смерти в 1490 году — Василия.
Иван III не раз дарил Максимилиану соболей и «красных» (то есть очень хороших) кречетов, а однажды преподнес «шубу горностайну с камкою (шелковой тканью с узором. — Т. М.)».{538} Софья и Василий также передавали соболей. Сходные «северные» дары великий князь Московский передавал и правителям итальянских государств. Дож Агостино Барбариго (1486–1501) неоднократно получал от Ивана III ценные меха и изделия из «рыбьего зуба» (моржового клыка). В 1488 году Дмитрий и Мануил Ралевы преподнесли дожу трое сороков соболей.{539} Марино Санудо сообщает, что Ралев и Карачаров преподнесли дожу «четыре связки соболей по… штук в каждой: одну — от имени своего короля, две — от имени послов и одну от некоего купца, который был с ними».{540} Многоточие в цитате в данном случае не признак ее сокращения: публикатор, видимо, не разобрал цифру в рукописи — по сколько шкурок было в каждой связке, и поставил в издании многоточие. Вероятнее всего, речь шла о традиционной русской мере — сорока шкурках. В числе подарков была и «какая-то особенная рыбья кость»,{541} то есть моржовый клык.
В 1486 году великий князь передал с Юрием Траханиотом для миланского герцога Джан-Галеаццо Сфорца «двое сороков прекрасных выделанных соболей и двух кречетов и несколько живых соболей, доставленных им и привезенных прямо из России».{542} Возможно, Юрий Траханиот или другие греки, ездившие с посольствами в Милан, привозили и живых горностаев. Этот зверь был распространен по всей Европе, но только в ее северных регионах он на зиму меняет свой окрас на белый (оставляя черным лишь кончик хвоста). Не исключено, что на знаменитом полотне Леонардо да Винчи «Дама с горностаем» (1489–1490) Чечилия Галлерани держит на руках именно русского зверя.
Сам же герцог Джан-Галеаццо Сфорца был, вероятно, особенно рад ловчим птицам. По свидетельству современника, герцог был «не склонен думать об общественных делах. Он странствовал по окрестным владениям, развлекаясь соколиной и псовой охотой».{543}
С посольством 1493 года, которым руководили Мануил Ангелов и Данило Мамырев, Иван III прислал следующему миланскому герцогу — Лодовико Моро — белого кречета, пять сороков соболей, татарскую саблю, резную пластину и «рыбий зуб длиною в локоть (около 46 сантиметров. — Т. М.) и похожий на слоновую кость».{544} Известно, что Лодовико Моро был страстным охотником. Это нашло отражение в церемонии приема московских посланников: в честь их приезда была организована грандиозная охота. В ней приняли участие как сам Лодовико, так и его супруга, Беатриче д’Эстэ. Среди охотничьих трофеев были три огромных оленя, две косули и три кабана.{545}
О том, сколь хороши русские ловчие птицы, в миланском замке было известно еще с 1470-х годов, когда архитектор Аристотель Фиораванти прислал из Москвы Галеаццо-Мария Сфорца двух белых кречетов.{546} После этого на Русский Север были посланы герцогские птицеловы Бьянко из Кайо и Таддео из Феррары.{547} В Павии по сей день сохранились чучела любимых кречетов упомянутых миланских герцогов.{548} Не этих ли птиц привезли русские посланники?