Здесь, правда, Юрий Траханиот невольно обнаружил, что повседневные трудности, с которыми сталкивалось подавляющее большинство населения Московской Руси, ему неведомы. Низкая урожайность северо-восточных земель способствовала регулярному голоду среди крестьян и даже горожан. Но придворный грек описал то, что видел в среде русских аристократов.
Большое внимание посол Ивана III уделил особенностям русского войска и его вооружения. Он сообщил, что московский князь располагал как пехотой, так и конницей, воины используют арбалеты, секиры, луки, копья, а также пушки и мушкеты. Юрий Траханиот рассказал и о происхождении северных диковин, которые он в изобилии привез в Милан. Придворные гуманисты узнали о том, что «государь владеет несколькими новыми провинциями» и их жители «платят в качестве дани каждый год большое число соболей, горностаев и спинок (видимо, речь идет о беличьих шкурках. — Т. М.)».{558} О мехах Юрий Траханиот заметил, что русские «одеваются зимой обычно в лисьи меха… и что этих мехов у них великое количество». Посол особо остановился на обычаях русской знати носить одежды из мехов зимой «мехом к рубашке», а летом «кожей к рубашке, что дает возможность сохранять свежесть». В своем рассказе о России он неоднократно отмечал, что русские «очень любят ходить на охоту».{559} Возможно, он хотел этим подчеркнуть сходство привычек русской и ломбардской знати.
Подобная информация была призвана формировать образ России в Италии как сильной и богатой страны. Общая мажорная интонация рассказа Юрия Траханиота свидетельствует о том, что грек с радостью рассказывал ломбардцам о своей новой родине. Он был доволен той службой, которую нес. Однако грек, не один год живший в Неаполе и Риме, так и не стал представителем русской культуры. Неудивительно поэтому, что его краткий рассказ совсем не похож на впечатления русского о своей стране. Сообщение о России, записанное в Милане со слов Юрия Траханиота, составлено в духе хорографических описаний других малоизвестных стран, составлявшихся гуманистами. «Позиция чужого позволяет описать естественное как своеобразное»,{560} и Юрию Траханиоту описание России, вполне удовлетворившее миланских эрудитов, удалось. Он говорил не просто на понятном миланцам языке: он говорил на языке культуры Возрождения.
Размышляя о посольстве «боярина великой княгини» Юрия Траханиота в Милан, можно заметить примечательную особенность. Миланский герцог живо интересовался Россией, но был совершенно безразличен к проблемам греческого мира. «Спасение Византии», символом которого Виссарион и греки, в той или иной степени воспринявшие его взгляды, избрали Софью, мало волновало любителей светских развлечений и изысканных удовольствий. Именно этим можно объяснить полное отсутствие упоминаний о Софье в памятниках, так или иначе характеризующих русско-миланские связи XV века. Разумеется, Софья знала о контактах с герцогами; вероятно, ее «боярин» привозил ей какие-то памятные вещи и диковины из этого города, однако это, пожалуй, всё, что можно сказать о связи великой княгини с Миланом.
Русские диковины произвели впечатление и в Священной Римской империи. В этом отношении примечательны просьбы Николая Поппеля, которые он изложил в своем письме, обращенном к Ивану III. Он рассказал великому князю о том, что император Фридрих очень хотел получить некоторые диковины и расстроился, когда его посланник не привез желаемых подарков. «Святое величество цесарское, — писал далее Поппель, — …на мене злобит, ижъ есмь не привезл из твоей земли живых зверей, ижъ словут по руски лоси, а по немецки елеут, занеже роги тех зверей из Свеискаго кралевства привез есмь, а того для прошу высокость твою, для ласки цесарского величтва, ижъ бы еси послал мне с нынешним моим слугою три или четыре лоси; если один умрет на дороге, ино ся инои останет… а какъ те предреченныя зверята будут молоды, тем и лутши, ижъ бы были смирны, а если будут старые, ино им роги сняти…»{561} Поппель просил прислать в Империю не только лосей, но и одного из полумифических для Западной Европы охотников из числа северных народов: «…да пожаловал бы еси прислал одного гулятина (охотника. — Т. М.), которые едят сырое мясо… и цесарскому величству будет велми за честь». Поппелю явно не терпелось выслужиться перед императором, показав ему получеловека-полузверя: именно так воспринимали «самоедов» (охотников и оленеводов севера Евразии) в Западной Европе.