— Да че за базар?! Бабок срубить хочешь?! Так проблем нет, чего ж ор сразу устраивать?! — из черного джипа на помощь водителю выбежал… Ник! Ник?! А он чего здесь забыл?! Заблудился, что ли?!
Глава 2. Сон в руку
Да уж, как вспомню я наше первое знакомство с Ником Шулибиным…
Я не влюбчивая, и своего идеала в жизни я как-то еще не отыскала. Но самым близким к этому самому идеалу был Ник — симпатичный парень, жгучий брюнет с карими глазами.
Откуда у данного подозрительного элемента столь экзотичное имя для России не знает никто. Может, его на самом деле Николаем зовут, а может и правда родичи так обозвали… Не знаю. Знаю только, что он неисправимый хулиган, на учебу забил еще в детском садике, но умудрился выклянчить у преподов приличный аттестат за одиннадцатый класс.
Негодяй он, конечно, каких свет не видывал! Высокий, ловкий, сильный, старше меня годика этак на три. За ним девки бегали табунами и требовали романтики, поцелуев и зрелищ. Наше же знакомство романтичным разве что после новогодней попойки назовешь — я повстречала его, когда была еще совсем маленькой. И моему возмущению пределов не было! Он, тогда уже довольно рослый шестиклассник, пытался запугать первоклашку. Как я уже говорила, на ангела Ник решительно не походил и в те времена вполне мог опуститься до мерзких делишек типа воровства, если денег не хватало. Я таких грубых фамильярностей на своей улице не прощала и вполне закономерно, что бунт в моей душе назрел немедленно! Катька да Володька меня дружно поддержали, и мы храбро ринулись в атаку.
— Хей! Чувак! Убери свои грязные лапы от невинного существа!
Тут Ника, конечно же, прошиб та-а-а-акой нервный тик, что он едва-едва не лопнул от икающего смеха, выпустив наконец белый накрахмаленный воротник девчонки. Да еще б не лопнуть — трое серьезных, наглых и грозных, как макаки в балетных пачках, малявок прогоняют его, Великого и Ужасного Ника!
— Слышьте, детки, — выдавил он наконец сквозь смех, строя совершенно мерзопакостную рожу, призванную, наверное, изображать милосердное умиление, — валили б вы отсюдова, пока ручки с ножками на месте, да памперсы не промокли!
Зря-а он это сказал! Детки агрессивные попались, по стенкам бегающие, черными поясами размахивающие, кулаки показывающие, да еще в придачу злые и голодные! Ох, как Ник балет танцевал, пытаясь стряхнуть с кулака одну зубастую тварь с именем Володя! Ох, как он упражнения вращательные для ног усердно делал, пытаясь отделаться от дырявого ведра, любезно предложенного Катькой! Ох, как он ругался, когда полный мусорный бачок опустился на его драгоценную головушку с вежливой подачи Софушки! Для эффекта мы еще немного постучали по этому самому бачку и благополучно слиняли…
Но запал мне в душу этот индюк в мусорном бачке… Говорили, что он мог вскрыть любую систему любого Пентагона (ну это и мы могем!), что он наркоман (вранье!) или по крайней мере распространяет наркотики (статья, между прочим!). И вообще, парень до мозга костей отрицательный, святого в нем — раз, два и обчелся, кепка да боты! Вот этим-то он мне и понравился… Его не жалко было наказывать!
Но честно признаюсь, не ожидала увидеть его здесь и сейчас… Тем не менее ошибки быть не могло, он, деловой, как индюк в День Благодарения, стоял и поучал мою тетю, как жить! Та-а-ак… Мне это решительно не нравится. И пусть моя тетя не робкого десятка, двое на одного — нечестно!
— Соф, а ты куда? — удивился Володя, когда я решительно вылезла из машины с непреодолимым желанием набить кому-то морду.
— Ужин к Дню Благодарения готовить.
Ник, увидев мою знакомую тень на горизонте, удивленно застыл с раскрытым ртом. В его темных глазах мелькнул неподдельный ужас, готовая сорваться с языка очередная колкость накрепко застряла в горле. Могу поспорить, он меня узнал! Что? Не ожидал, голубчик? Чего только в жизни не случается — и понос, и золотуха, и грипп, и пневмония атипичная… Жизнь вообще штука тяжелая — к смерти приводит.
— Ну че к тете пристал?! Не вишь — народ развлекается?! Какого хрена лезешь не в свою калошу?! — с видом законченной бандитки вклинилась я. Что поделаешь? С волками жить — по-волчьи выть! Из всей воинствующей компании, похоже, интеллигентом являлся только сам новый русский, скромно стоявший в сторонке. Но вскоре и он, наконец, не выдержал. Нет, истошно оглашать окрестности криками, выражающими крайнюю степень недовольства, типа нас с Ником и тетей он не стал… Ушел. Тихо, спокойно, не шумел, не кричал. А потом вернулся с большим бумажником, украшенным вышитой змеей.