Перед отъездом за границу Ковалевский передал все дела по издательству книгопродавцам А. А. Черкесову и В. Я. Евдокимову с условием, что деньги, вырученные за продажу книг, пойдут на уплату долгов. Но приехав в Россию, он обнаружил, что дела оставались в тяжелом положении. Часть книг была продана, а с долгами полностью расплатиться не удалось. В частности, Владимир Онуфриевич оставался должен 20 тысяч рублей тестю. Ковалев¬
* ЛОА АН, ф. 14, оп. 3, ед. хр. 14816. 2 См. Приложение 4.
ский теперь все надежды возлагал на предстоявший выход в свет в его издательстве книги Брема «Жизнь животных^
Осенью 1875 г. (30 сентября) умер Василий Васильевич Корвин-Круковский. Он оставил дочерям наследство — пр пятидесяти тысяч каждой, но Софье зачел упомянутый долг ее мужа, так что ей причиталось тридцать тысяч. Она получала с них доход в 900 рублей в год. Владимиру Онуф- риевичу присылали из его имения в Шустянке 600 рублей, да он мог рассчитывать на такую же сумму, если бы стал читать лекции в качестве приват-доцента. Приблизительно столько же они проживали и за границей (Соня получала от отца тысячу рублей в год), живя «по-студенчески». В России же часть этих денег шла на издательские дела. Так, Владимир Онуфриевич пишет брату в конце 1875 г.: «В нынешнем году мы платим только 300 рублей за квартиру и на хозяйство вдвоем даем 25 рублей в месяц; все получаемое пойдет на Брема, который, конечно, вернет затраченное» [87, с. 355].
Естественно, что при таком положении супругам приходилось обсуждать свои материальные дела, о чем 5 июля 1875 г. В. О. Ковалевский пишет брату: «Софа тоже настаивает на таком плане, чтобы заниматься года два, кроме научных, и посторонними делами, а затем, сделавши себе хоть две тысячи в год доходу, кроме жалованья, уже не быть стесненными ничем, стать независимо от университета и их партий и думать единственно о занятиях и посвятить себя исключительно им» [87, с. 343] .
В одном из предыдущих писем Владимир Онуфриевич высказывает мысль о завоевании независимого положения в такой форме: «Необходимо ведь устроить здесь дела и сколько-нибудь пустить их в ход, это, право, по-моему, лучше и менее обидно, чем кланяться таким невежам, как наш университетский люд» [87, с. 340].
В конце лета 1875 г. Александр Онуфриевич написал брату, что для обеспечения своей семьи (у него было трое детей) он хочет приобрести дом. В то время в Одессе это можно было сделать довольно выгодно. Одну квартиру он собирался занять сам, другие квартиры сдавать [87, с. 345].
Эта идея нашла горячий отклик со стороны Владимира Онуфриевича. Он развивает ее шире и в письме от 25 августа говорит, что человеку с энергией надо не покупать, а строить дома. «Эта мысль пришла мне в голову только сию минуту, и я выкладываю ее тебе. Конечно, хлопот с пост-
ройкой много, но ведь Языков же строил, не переставая адвокатствовать!» [87, с. 348],
В этот период жизни Софья Васильевна питала глубокое доверие к умению своего мужа вести дела и защищала его перед Александром Онуфриевичем, который сомневался в этом. Она наивно думала, что сама она как математик сможет оказать мужу существенную помощь. Его неудачи в предыдущей деятельности она приписывала различным случайностям. Владимир Онуфриевич начал прилагать всю свою энергию к постройке домов. Софья Васильевна была ему деятельной помощницей. Кроме домов, построили и общественные бани, рассчитав, что для Васильевского острова они очень нужны.
В жизни Ковалевских наступил период материального благосостояния. Они заняли большую квартиру, развели парники и даже завели корову, чтобы поить дочку свежим молоком.
Но уже в 1879 г. стало ясно, что все их благополучие лишь видимость. Дома, которые они выстроили, были заложены и перезаложены, процентов по закладным надо было выплачивать больше, чем получалось доходов. Владимир Онуфриевич совсем упал духом. Но Софья Васильевна проявила «чудеса энергии, ума и настойчивости», как сказал о ней муж. Несмотря на это, супругов постигло банкротство. Когда один из кредиторов производил опись движимого имущества, то, «кажется, очень удивился, найдя его таким скудным»,—писала Ковалевская Александру Онуфриевичу [71, с. 267].
Мы уже упоминали, что Владимир Онуфриевич работал в газете «Новое время». Он стал ее фактическим редактором, что давало приличный заработок, но было хлопотно и отнимало много времени. Уйдя из газеты по идейным соображениям, он потерял и этот заработок.
В дополнение ко всем строительным бедам весной 1879 г. Владимир Онуфриевич получил жестокий удар из радикального лагеря. Ему прислали напечатанный в женевской газете пасквиль, обвинявший его в якобы шпионской деятельности в те времена, когда он жил за границей. Никто из его друзей не поверил клевете, но для самого Ковалевского этот выпад был мучителен.