95
штрасса. Леффлер допускает неосторожность, упоминая мое имя в своих лекциях и статьях чаще, чем это необходимо» [125, с. 218].
О себе Вейерштрасс пишет, что хотя за последние три года он и не испытал серьезных болезней, но все же начинает чувствовать, что двухчасовая лекция без перерыва его утомляет. За последние годы он много работал над периодическими функциями нескольких аргументов, а также над теорией дифференциальных уравнений.
На это письмо Вейерштрасс ответа не получил. Появление па свет дочери (17 октября 1878 г.) и последовавшая длительная болезнь отвлекли Софью Васильевну от начавших пробуждаться математических интересов. Она даже радовалась, что не истощила своих сил в занятиях наукой и поэтому не нанесет ущерба способностям ребенка.
Но вот в начале 1880 г. в Петербурге состоялся VI съезд естествоиспытателей и врачей, на котором была и математическая секция. П. Л. Чебышев предложил Софье Васильевне сделать на этой секции доклад. Ее дочке в это время шел еще только второй год* Над головой Ковалевских висела угроза банкротства. Оддако Софья Васильевна охотно приняла предложение. «G чувством радости и гордости» в одну ночь подготовила она к докладу свою работу об абелевых интегралах. «А утром прочла реферат на съезде, произвела общее впечатление, заслужила одобрение Чебышева и снова примкнула к ряду научных деятелей» [91, с. 49]. Ковалевская снова показала, что «бьищ рождена математиком».
Весной 1880 г., после переезда в Москву, Софья Васильевна, рассчитывая на положительное отношение нового, либерального министра просвещения А. А. Сабурова, опять подала заявление о допуске к магистерским экзаменам и стала к ним готовиться. Однако, несмотря на поддержку профессоров А. Ю. Давидова и H. С. Тихонравова, она получила отказ. В разговоре с одним профессором Сабуров выразился так, что Софья Васильевна и ее дочка «успеют состариться, прежде чем женщин будут допускать к университету» [87].
Уже говорилось, что в октябре 1880 г. Владимир Онуф- риевич поехал за границу по делам новой службы. Софья Васильевна решила съездить ненадолго к Вейерштрассу, чтобы получить зарядку для дальнейшей работы. Она возвращалась к прежнему представлению о своем жизненном назначении — прокладывать новый путь женщинам, стре¬
96
мящимся к науке. Ей было досадно, что не разрешили сдавать экзамены, к которым она подготовилась за лето. Она пишет Александру Онуфриевичу после отъезда мужа: «Ну что ж делать! Ввиду того, что мне теперь особенно важно наготовить как можно больше математических работ, чтобы хоть этим поддержать нашу женскую репутацию, я решаюсь на довольно тяжелый для меня риск, а именно: собираюсь уехать на месяц или полтора в Берлин, а дочку мою оставить здесь на попечении Юли Лермонтовой и Марии Дмитриевны» [73, с. 167].
Осенью 1880 г. Ковалевская посылает Вейерштрассу письмо с сообщением о своем решении приехать в Берлин. Вейерштрасс отвечает 28 октября:
Прежде всего, милый друг, Ты можешь быть уверена в том, что я буду сердечно рад снова увидеться с Тобой после столь долгой разлуки. Однако, прежде чем Ты решишься на длинное путешествие сюда, я должен ознакомить Тебя с некоторыми касающимися меня обстоятельствами во избежание того, чтобы Ты прибыла сюда, полная ожидания, выполнить которое в ближайшее время я не в силах. Ты, без сомнения, удивишься, услышав, что за последние годы мои внешние обязанности не уменьшались, а все более возрастали. Этой зимой мне предстоит такая масса работы, что я не знаю, как с ней справлюсь.
Ты, без сомнения, знаешь, что мой друг Борхардт умер прошлым летом после тяжелой болезни. Уже с первого апреля я принял от него редактирование журнала и в существующих условиях мне — вместе с Кронекером — приходится продолжать его.
Затем мы решили в Академии приступить к изданию полных собраний трудов Якоби, Дирихле и Штейнера. Борхардт взял на себя Якоби, а я Штейнера. После того как Борхардт заболел, мне пришлось продолжать издание трудов Якоби, так как для этого не нашлось подходящего лица. Я раньше не предполагал, сколько времени и труда потребует такое предприятие.
Кроме того, Борхардт назначил меня опекуном его шести детей. При таких тесных отношениях, в которых я в течение 25 лет стоял к Борхардту и его семье, я не могу отказаться помочь г-же Борхардт и делом и советом в управлении ее значительным состоянием, так как она совершенно неопытна в таких делах.
Кроме того, я без стеснения скажу Тебе, что я отчасти вынужден брать на себя работы, вроде вышеназванных, чтобы увеличить свои доходы. Оклад, который я получаю как профессор, недостаточен, чтобы покрыть из года в год возрастающие расходы.