Я тут же повернул голову, уставившись на источник столь странных звуков, которые и не думали прекращаться…
Тушка моя обнаружилась у внутренней стены паутинного кокона. Места в нем было примерно как в небольшом рабочем кабинете — то есть, одному вполне достаточно, двоим придется потесниться, ну а трое будут практически сидеть друг на друге.
И нас тут было трое.
Картина, запечатленная моим зрением, упорно отказывалась укладываться в мозгах, постоянно норовя выскользнуть и избежать своего осмысления и запоминания. Просто ввиду своей исключительной бредовости.
Шиола, подогнув лапки, лежала на брюшке. Верхняя полоска шелка куда-то делась и ее роскошная белоснежная грудь с розовыми вздернутыми сосочками была видна почти во всех подробностях, вызывая приступ несколько неуместного, но почему-то очень сильного и вполне понятного желания. Обзору на это великолепие немного мешала лишь худосочная Хару, на которой из всей одежды остались только белые трусики с рисунком какого-то мультяшного мишки на попе.
Девушки прижимались друг к другу со страстью двух оголодавших нимфоманок: более легкая рыжая обвила шею и талию арахны руками и ногами, а та поддерживала ее за попу, запустив плавно двигающиеся пальчики ей в трусики. Хару, блаженно закрыв глаза, периодически постанывала, водила задницей и тяжело дышала носом. Носом — потому что рот был занят глубоким французским поцелуем…
Что, во имя Творца и всех грешных тварей Его, тут происходит?!
Я все же умер и снова попал куда-то в параллельную вселенную? Или мою лежащую в дурке тушку обкололи какой-то сильнодействующей дрянью?! Или…
— Ах!
Добить мысль я не успел, так как рыжая разорвала поцелуй и, откинувшись назад, издала особо сладостный стон, после чего бессознательной куклой повисла на руках арахны. Та, взглянув на меня, шаловливо облизнулась и аккуратно, помогая себе передней парой мохнатых лапок, опустила Хару на мягкий шелковистый пол.
— И что это только что было? — хрипло спросил я, стараясь не смотреть на покачивающуюся грудь очень и очень впечатляющих размеров и формы.
Так, думай о дохлых кошках! Нет, лучше о дохлых крысах! Точно, о противных, огромных, мягких, покачивающихся… Да твою ж…!
— Хи-хи, — прикрыв ротик ладошкой, тихо засмеялась Шиола. — Я смотрю, тебя совсем не этот вопрос интересует?
Я осуждающе покосился на собственное возбужденное хозяйство, предательски торчащее вверх победным флагштоком — одежда моя, по-видимому, во время боя разорвалась на клочки.
И почему у киборгов нет функции контроля эрекции? Боль перекрыть я могу, остановить кровотечение усилием воли — тоже не проблема… А вот успокоить собственный агрегат — хрен там!
— Хватит издеваться над раненым, — вздохнул я, садясь. — Дай чем прикрыться. И сама бы… тоже… прикрылась…
— Да мне и так хорошо, — улыбнулась арахна, подхватывая с пола одной из лапок что-то вроде шелкового шарфа и подавая его мне.
Я тут же обмотал его на манер полотенца. Только легче от этого не стало — шелк оказался теплым и каким-то… влажным.
— Это мой лифчик, — невинно хлопая глазками, ответила Шиола на невысказанный вопрос.
Так. Прикрыть глаза. Вдох-выдох. Спокойствие и дохлые кошки.
Давай, Серега, ты давно не мальчик… по крайней мере, душой. Так что успокоился и настроился на внятный разговор двух серьезных взрослых людей. Вернее, киборга и арахны. Вернее, голого киборга и го…
Тряхнув головой, отогнал вновь лезущие туда пошлые мысли. Сначала дело, а все остальное — после. И вообще, мы на вражеской территории.
Открыл глаза.
Сиськи.
Поспешно зажмурился обратно.
— Ты чего? — раздался почти над самым ухом томный голосок.
— Ничего, мне и так нормально, — скрипнул я зубами. — А ты все же расскажи, что произошло и чем вы тут с Хару… занимались.
— Ты был сильно изранен, — чуть дрогнувшим тихим голосом ответила арахна. — Я тебя подлечила, насколько смогла, и мы с лерадэ вернулись чуть назад, подальше от бойни…
Пока она говорила, я продолжал сидеть с закрытыми глазами. Вот только это не помогало — голос арахны звучал практически под ухом, а я голой кожей ощущал тепло ее тела, которое находилось, скорее всего, на расстоянии пары сантиметров!
Боюсь, если сейчас открою глаза — меня уже ничего не спасет. И так сердце стучит как у припадочного, громким набатом отдаваясь в ушах — организм молодой, активный и явно несогласный со сдержанностью и доводами разума.
— Мы нашли подходящий закуток и я быстро сплела домик, — продолжила Шиола. — Вот только тебе начало становиться хуже. И пришлось пустить на лечение всю энергию… Знаешь, магическое истощение — неприятная штука. От него можно запросто сложить лапки… А тебя на ноги поставить так и не получилось… — после каждого предложения паучиха делала небольшую паузу, а ее томный негромкий голосок становился все ближе. Я уже почти ощущал горячее дыхание где-то между правым ухом и шеей, а на плечо легло что-то очень мягкое и теплое. — Вот и пришлось Хару поработать донором энергии… Она сначала стеснялась и противилась… Пришлось сказать, что это во имя выживания ее командира… Что это настоящий героический подвиг… У меня в родословной есть немного крови суккуб… Так что сам понимаешь… А теперь… Я готова продолжить твое лечение…