Метров через сто пятьдесят, начал бурить первую лунку, насаживая малька на крючок и фиксируя флажок. Каким же добрым словом я сейчас вспоминал бабушку из Гари, продавшую мне шерстяные перчатки. Надеюсь, ей перепадет что-то хорошее за мои благодарности добрые слова.
Отойдя метров на десять, начал бурить ещё одну, но стоило мне закончить, как сработал флажок у первой снасти. Вернувшись, почувствовал мощное биение лески, начав понемногу вытравливать. Щука, килограмма на полтора-два отправилась на лед, а я вернул всё на место, пошел ко второй. До десяти часов вечера я установил только семь снастей. Не потому что был неопытен или ещё что, а я просто не успевал их ставить, срабавали уже установленные снасти. Клевало на все, чтобы я не насадил. Попалась даже стерлядь, кажется так эта рыба называется, похожая на осетра, которую я выпустил. Окунь пер как не в себя, при чем довольно крупный. К ночи, таща рогожку с уловом к машине, по моим прикидкам, рыбы было килограмм пятнадцать, если не больше. Температура опустилась до минус двенадцати, поэтому я залез в машину, завел, и дождавшись, пока хоть немного прогреется, включил печку, наливая себе чаек. Степанович позвонил минут через десять, когда я начал уже отогреваться и меня стало трясти от этого. Коротко сказал, что вокруг все чисто, но расслабляться не стоит. Также быстро попрощался и отключился. Я достал Гюрзу, примостив его между сиденьем и ручником, чтобы можно было быстро выхватить при необходимости, достал бутерброды, купленные в Пролетарске в кафешке. Я уже доедал, когда навалилась тьма.
Ориентацию в пространстве и времени я потерял на пару секунд, не больше, но успел уронить бутерброд на колени и откинуться на подголовник.
Дверь нивы широко и резко распахнулась, меня за шиворот сграбастала здоровенная ручища, выдергивая из сиденья и обтягивающая в сторону. Черт, я даже пистолет не успел взять. Но, теряться уже не было смысла. Меня как котенка за шкирку, тащили в сторону усадьбы.
Волочащийся ноги, оставляли глубокие борозды в снегу, а мой похититель, кем бы он не был, только и бурчал всю дорогу про мясо и еду. И похоже, подразумевал меня. Ладно, будем разбираться по ходу пьесы. Двигались мы не долго, пока не оказались на брусчатке, очищенной от снега, чтобы не крутить головой, я мог видеть только то, что было подо мной. Потом меня занесли в какой-то барак, протащили через весь и закинули в клетку, громко хлопнув дверью и звеня ключами в замке.
Не шевелился я еще несколько минут, пока странное бормотание и шаги не стихли за хлопнувшей дверью. Только теперь я смог приподнять голову и осмотреться.
В два ряда вдоль стен выставлены кровати, на большинстве которых, словно зомби, лежали люди. Женщины, дети, несколько мужчин. Все просто лежали солдатиками в своих кроватях оловянными солдатиками, и, как-будто, спали.
На ум пришло свидетельство сбежавшего мужика, о том, как он пришёл в себя. Действительно, барак и люди зомби, еще и одеты все по разному. Женщины и девушки, в платьях, дети в мешковину, как и мужики, кроме одного, в ливрее.
Интере-есно. Обслуживающий персонал и дворовые?
Запустил руки в тулуп, нащупывая рукоять верного якута. Уже хорошо, не как голый стал ощущать себя. Забившись в угол клетки, замотался получше в длинный тулуп, потренировал затравленную рожу, спрятал в рукаве нож, так и прикемарил.
Множественный и одновременный скрип лежанок вырвал меня из полудремы. Люди зомби вставали механически, шли на выход. Я наблюдал за этим процессом, выстраивая логическую цепочку. Достал телефон, который у меня никто не забрал, написал сообщение куратору в СМС, о том что в плену и всё идёт по плану. Удивительно, но смска ушла. Ладно, продолжаем изображать пленника. Вспомнилось мне и то, что у меня только один глаз, после усвоения крови Атхи видящий, значит левый надо без палева закрыть. Я подобрал с пола немного пыли с грязью, набившейся плотно в углах, сыпанул себе в левый глаз. От мусора и земли глаз обожгло, он начал слезиться, я начал тереть, он еще больше слезится, я еще больше тереть, а когда потер в очередной раз, передо мной на корточках сидел никто иной, как господин Екаев собственной персоной, судя по описаниям ключницы из орловской губернии. Вот только одет он был никак не в костюм, описанный в свидетельствах. На нем было темно-синее кимоно с какими-то птицами, волосы собраны сзади в хвост, а на левом боку покоились два меча, заткнутых через пояс. Как их называли? Я все пытался вспомнить, как они называются, один катана, а вот второй… память усердно буксовала в этом месте. Я посмотрел не заплывшим правым глазом на японца, изобразил на лице страх, заодно окидывая помещение взглядом. Пусто. Попятился дальше в угол, вжимаясь от страха в прутья. Екаев довольно улыбнулся, видя мою реакцию на него.