Виддершинс кивнула, не глядя на растерянных слуг. Они поднялись по лестнице, несколько стражей поместья последовали за ними.
Они брели по коридорам, где Виддершинс бегала в счастливые годы. В каждом она видела тени воспоминаний. Тут она помнила голую стену, а теперь там висел гобелен с золотым грифоном на сапфировом фоне сжимал в бронзовых когтях изумрудную змею. Там бюст прапрадедушки Александра, который она помнила отполированным, был в пыли и паутине. А там, где раньше на посту стоял Андре, стоял мрачного вида незнакомый мужчина. Но сильнее пугал запах. Ничего отвратительного, но запах поместья, который она замечала бессознательно, изменился за это время.
Что-то в ней чуть сжалось.
И она заметила всюду львов.
Александр кивнул, оглянувшись и заметив, что она озирается.
— Я перестал поклоняться Ольгуну в ту ночь, — тихо сказал он. — Как я мог продолжать после случившегося? — он невольно улыбнулся. — Клод обрадовался, когда я снова проявил рвение на службе Севоре. Хоть кто-то был рад после произошедшего.
Дальше они шли в тишине, ни Виддершинс, ни Ольгун не знали ответа.
Они добрались до двери, и Александр громко постучал по дубу.
— Войдите!
Комната была простой. Квадраты без цвета показывали, где недавно убрали картины, полки были без трофеев.
Де Лорен скрестил руки перед собой на большом столе. Его волосы с проседью были зачесаны назад; символ свисал с шеи. Стол покрывали стопки бумаги, и выглядели они аккуратно, ведь заняться было нечем. За ним нервно покачивался, как наседка, брат Морис в другом коричневом одеянии.
— Добрый вечер, милая, — де Лорен лишь вскинул бровь от ее наряда. — Я так рад, что ты ответила на мое скромное приглашение.
Виддершинс присела в реверансе — неловко из-за занятости — и прошла в дверь.
— Пара стражей будут за дверью, ваше преосвященство, — сказал Александр за ней. — Если появится хоть малейшая проблема, намек на проблему, они придут за секунды.
— Твоя забота трогательна, сын мой, — сказал ему де Лорен, помахав рукой (хоть Александр и мог быть старше него). — Но я не считаю, что я в опасности с этой юной леди.
Александр нахмурился.
— Есть те, кто с вами не согласились бы, ваше преосвященство.
— Да, но у них нет моей мудрости, данной богами, — он пожал плечами. — Я не хотел показаться нескромным, конечно, и я совру, если скажу, что ощущаю себя мудрым, но так говорит церковь, и я должен верить. Уверен, вы понимаете.
Александр на миг улыбнулся. Он повернулся к девушке.
— Адрианна, не разочаруй меня, — и он ушел, стражи шумно заняли места снаружи.
— Солдаты, — буркнул де Лорен, покачав головой — Клянусь, порой они путают мечи со своими…
— Преосвященство! — возмутился Морис.
— Расслабься, Морис. Церковь не позволяет мне говорить такого о себе, но ничего не говорится, что я не могу так делать с другими, — он повернулся и подмигнул гостье. — Если я не мешаю юной гостье своей речью, хотя она вряд ли впервые слышит подобное.
Виддершинс тоже невольно улыбнулась. Не таким она его ожидала увидеть.
— Я сталкивалась с такими выражениями, ваше преосвященство.
— Я так и думал. Присаживайся милая, а то у меня уже болит шея. Морис?
— Да, ваше преосвященство?
— Прошу, сделай вид, что я дал тебе важное поручение, чтобы этот разговор не ранил твою гордость, а потом покинь комнату.
Виддершинс изобразила кашель. Ей нравился юный монах, и она боялась, что заденет его чувства, если будет смеяться открыто.
— Но… ваше преосвященство, вряд ли это хорошая идея. Я не уверен, что эта… мадемуазель не опасна. А вы хотите остаться наедине.
— Я не один, Морис. Со мной боги.
Монах открыл рот, но вышел лишь сдавленный писк.
— Морис, — мягче сказал де Лорен, — иди. Если бы девушка хотела меня убить, я бы не пережил ее первый визит. И она легко могла бы убить нас обоих, а потом выпрыгнуть в окно, избежав стражи, — он улыбнулся ей. — Если хоть половина сплетен — правда.
— Но…
— Спасибо, Морис. Это все.
Морис ушел с хмурым видом.
— Такой хороший мальчик, — отметил де Лорен. — Еще пара-тройка десятков лет, и он будет так ездить. Из него выйдет хороший епископ, если я смогу его уговорить.
— Ваше преосвященство, — начала Виддершинс, не зная, как продолжать. — Я не пришла вредить вам, — она не совсем осознавала, что пальцами дергает край рукава, что жует прядь светлого парика. — Я…
— Я знаю, Адрианна. Так тебя называл Делакруа? — улыбка де Лорена не была хитрой, он просто был стариком, что знал о мире — и тебе — больше, чем ты. — Красивое имя. Могу я узнать, почему ты его сменила?
Виддершинс ожидала вопросы, но растерялась.
— Адрианну… разыскивают за ужасные преступления, ваше преосвященство. Виддершинс — просто воровка. Хоть для вас и кража плохая.
— Я не буду судить тебя. И пока мы одни, можешь звать меня Уильям. «Ваше преосвященство» уже приелось. «Простите, Ваше преосвященство», «Как скажете, ваше преосвященство». «Эй, ваше преосвященство, можете передать горчицу?».
Виддершинс рассмеялась. Звук был чистым и звонким, смыл часть тревог последних недель. Де Лорен мягко улыбнулся.
Когда ее смех затих, он заговорил снова:
— Не познакомишь меня со своим другом? — тихо спросил он.
Мышцы Виддершинс напряглись.
— Простите?
— Милая, я — архиепископ Высшей церкви, и я знаю помощь богов, обычный человек посчитал бы ее магией. Немного удачи, немного прозрения. Это не результат магии, но и не счастливый случай. Порой боги помогают мне без моего ведома. Маленькие совпадения — как, например, воровка, спасшая мне жизнь от смелого убийцы. И я знаю божественное присутствие, милая. За твоим плечом божество.
— Его… его зовут Ольгун, — Виддершинс не знала, сколько еще потрясений переживет.
— Ольгун. Он не в соглашении, иначе я бы о нем слышал.
— Вы… — она сглотнула. — Вам придется доложить на него?
Де Лорен улыбнулся.
— Поклонение языческому богу не приветствуется Священным соглашением, но не запрещено. Пока он не работает против соглашения, я не вижу повода церкви и богам считать его врагом.
Она кивнула.
— Я подобрала его… когда перестала быть Адрианной.
— Хочешь поговорить об этом, дитя?
Не зная, почему, впервые с тех пор, как поведала жуткую историю Женевьеве, она заговорила:
— Это было около шести лет назад, — начала она, голос утих, доносился из-за моря воспоминаний с далекого, но не забытого берега. — Я была карманной воровкой на улицах. Как-то раз я наблюдала за магазинами на рынке…
Клод прошел во входную дверь как можно лучше, в руках была гора посылок, он хмуро посмотрел на слуг, долго впускавших его.
— Найдите место для этого, — потребовал он, передавая посылки испуганному швейцару, предлагая выражением своего лица место, где их спрятать. Едва дождавшись, чтобы мужчина схватил груз, он повернулся и пошел по лестнице, перешагивая по две сразу.
Он нахмурился сильнее у кабинета господина. У старика точно снова найдутся дела, на которые у Клода не было времени. Но он не мог ослушаться, и он не хотел, чтобы у архиепископа что-то пошло не так…
Но Александра не было за книгами, и он не кричал на слуг. Он сидел за столом и задумчиво смотрел в пространство со странной улыбкой в уголках губ.
— Сэр? — спросил Клод, тихо закрывая за собой дверь. — Что такое?
— Ничего, Клод, — Александр повернулся к нему с улыбкой. Думаю… нам нужно сохранить этот секрет, хотя бы пока что. Пока мы все не исправим.
— Конечно, сэр. Но какой секрет?
— Она жива, Клод. Жива и, может… вернется ко мне.
Глаза слуги расширились на миг, а потом он прищурился.
— Сэр, возможно, вам стоит все мне рассказать.