И она знала, что тут не победит.
Виддершинс кружилась, кривясь от боли в ране, пригнулась, уходя от удара, что снес бы ей часть головы. Присев, она вытянула пустую руку и — стараясь не думать, что она делает — подхватила горсть жидких останков с ковра и бросила во врага. Клод ожидал этого, отвернулся, чтобы гадость не попала ему в глаза и рот, но это все-таки его остановило, хоть и на миг.
Виддершинс побежала, хромая, к двери, пока Апостол не сделал ни шагу. Она отчаянно открыла дверь, отодвинула ее в сторону и столкнулась лицом к лицу со стражем, которого Клод оставил снаружи.
Они мгновение смотрели друг на друга, она забыла о нем, он ничего не слышал о конфликте внутри, благодаря толстым стенам и двери. А потом он выхватил пистолет и поднял его на большой скорости, палец уже прижался к спусковому крючку…
Виддершинс прошипела имя Ольгуна, и божество коснулось оружия — не остановило его и не взорвало, а зажгло раньше времени. Оно хлопнуло без участия крючка, черный порох заискрился. Глаза бандита только начали расширяться, а пуля пролетела над плечом Виддершинс и погрузилась с глухим звуком и испуганным выдохом в грудь мужчины, бегущего за ней.
Солдат смотрел с растущим ужасом, а Виддершинс в шоке, на грудь Клода, и тот ошеломленно опустил взгляд.
— Не понимаю, — прошептал Апостол со слезами на глазах. — Севора…
Он упал на колени, а потом лицом в грязный ковер.
Виддершинс шагнула вперед, ударила коленом в пах потрясенного стража, ударила его по голове рукоятью рапиры на всякий случай.
— Отличный выстрел, Ольгун! — заявила она, смеясь сквозь боль. Божество внутри нее сияло от гордости. — Но не зазнавайся, — добавила она. — Я не хочу слушать об этом и месяц спустя.
Она могла поклясться, что он показал ей язык.
Виддершинс хотела только уйти. Все в ней болело, она ощущала усталость, голова кружилась от этого и потери крови. И она знала, что воры скоро наберутся смелости и пойдут охотиться на то, что ворвалось в их дом. Но она пришла сюда не просто так, и эту цель еще не выполнила.
Она склонилась над стражем без сознания и осторожно забрала рожок с порохом с его пояса и вернулась в комнату ужасов, что недавно была храмом.
Оно не было мертвым. Существо, пережившее падение с третьего этажа, пули и лезвия, отказывалось погибать от проклятия не своего бога. Но оно лежало, пыхтя и дергаясь, пытаясь вернуть силу, что из него вырвали. Гадкая жидкость непонятного цвета — Виддершинс могла описать это только как сочетание синего и смерти — растекалась по полу, где демона стошнило, и медленно разъедала ковер.
Двигаясь так быстро, как позволяло болящее тело, следя за демоном, Виддершинс прошла по комнате, набирая порох в рожок из рожков всех бандитов Клода. А потом она склонилась над демоном.
— Катись в ад, — прошептала она.
Виддершинс бесцеремонно сунула рожок в раскрытый рот существа, подальше в горло, и выбежала из комнаты. Она замерла на пороге, схватила факел со стены и бросила в извивающееся существо, а потом закрыла дверь.
От оглушительного взрыва ее уши звенели, хоть дверь должна была заглушить звук. Она осторожно приоткрыла дверь, заглянула в церковь, чтобы убедиться, и улыбнулась.
И двадцать шесть душ, что два года висели над Адрианной Сатти, улетели на заслуженный покой.
— Теперь, — устало сказала она Ольгуну, — пора домой.
Она говорила и знала, где «дом» должен быть.
Она могла выказать уважение.
Эпилог
— Ну, — сказала девушка хриплым от подавляемого горя голосом, слезы давно были пролиты, — думаю, это конец, — Робин огляделась, сжала метлу, словно не хотела дать вещи и всему, что с ней связано, исчезнуть.
Зал таверны месяцами так хорошо не выглядел. Работницы, особенно Робин, постарались прибрать тут. Пол был без пыли и мусора, даже самые упрямые пятна оттерли. Впервые за годы запахи спирта и опилок были сильнее, чем от пота. Столы были чистыми и отполированными… Все, кроме одного. Виддершинс по кускам скормила его огню.
Служанка все еще не знала, что произошло. Часть нее хотела требовать объяснений, но она не могла поступить так с подругой. Шинс расскажет ей все, если она будет готова, ни минутой ранее.
— Красиво получилось, Робин, — тихо сказала Виддершинс за ней. Она сжала плечо девушки. — Она гордилась бы тем, что ты сделала с местом.
С жалобным воем Робин бросила метлу и прижалась к груди Виддершинс, рыдая. Виддершинс сжала девушку руками, давая ей успокоиться.