– Да. В одном из своих собственных гробов. Он похоронил себя вместе с одной из жертв.
Короткое молчание на другом конце линии, а затем вопрос:
– Каким образом?
На губах Уилла мелькнула улыбка. Он тоже задавался этим вопросом.
– Убийца использовал какой-то настил с камнями и грязью на крышке гроба и веревку, чтобы вытащить подпорку, удерживающую ее.
– Гениально. А второй человек? Кто-то, кого он знал?
– Нет, насколько мы можем судить. Убийца был местным. Второй парень был туристом из Мичигана. Он никогда не был на юго-западе, не считая пары дней перед тем, как умер.
– Я надеюсь, что они нашли утешение друг в друге.
– Какое утешение можно найти в безропотном принятии смерти?
– Все мы придем к могиле, в конце концов. Сделать это сознательно, пожалуй, является благословением.
– Не уверен, что мистер Кимбэлл видел это таким образом.
– Мы не можем знать, каким предстает мир перед лицом умирающего. По крайней мере, до тех пор, пока мы не присоединимся к ним.
Комментарий к Глава 13
Вы долго ждали перевода очередных глав. Спасибо вам за это. Сразу выкладываю 13 главу (“карточный долг - долг чести”).
========== Глава 14 ==========
До оперы оставалась еще пара часов, Уилл стоял в ванной и пялился на свое отражение в маленьком, запотевшем зеркале. Он открыл дверь, чтобы выпустить излишки пара наружу, в коридор, и впустить несколько любопытных собак внутрь. Они кружили у его ног. Уилл посмотрел на бритву.
Заманчиво. До смешного заманчиво – пытаться принарядиться и стать кем-то другим на одну ночь. Как выразился Ганнибал, повиснуть на его руке и просто улыбаться его друзьям. В одежде, которую купил для него Ганнибал, вплоть до последнего клочка ткани, касающегося кожи. Уилл, подобно Венеции, тонул в мире Ганнибала.
Он взял бритву и прошелся ей по щетине, размышляя о реакции Ганнибала. Снова отрастить то подобие бороды, что он носил, не займет много времени.
Закончив бриться, Уилл провел ладонями по лицу и ощутил гладкую кожу, впервые за много лет. Его отражение в зеркале выглядело скептически настроенным. И более молодым.
Было слишком легко увидеть себя таким, каким мог бы видеть его Ганнибал. В Уилле проглядывала своего рода невинность, которая стала результатом его намеренной самоизоляции, отсутствия потрепанных краев и грубо заделанных трещин. Другие люди никогда не значили для него так много, чтобы задеть. Свои раны, в основном, он нанес себе сам.
Уилл откинул волосы со лба и пошел одеваться. Ганнибал постучал в дверь как раз в тот момент, когда он закончил вставлять запонки. Он открыл дверь в носках и увидел как выражение дружеского приветствия застыло на лице Ганнибала.
– Я еще не обулся, – сказал Уилл. Он отошел в сторону и придержал дверь.
Ганнибал сделал шаг, чтобы переступить порог, потом еще и еще, пока не прижал Уилла к стене. Ганнибал обхватил ладонью щеку Уилла.
– Ты сделал это для меня? – спросил он.
– Нет. Да. Типа того. – Уилл опустил глаза. – Так легче играть эту роль.
– Я никогда не просил тебя стать кем-то другим. – Но на этих словах Ганнибал наклонился и потерся щекой о щеку Уилла, прикоснулся губами к его подбородку.
Уилл вздрогнул и схватил его за предплечья.
– Я знаю. Но может быть, я хочу этого.
– Возможно, ты думаешь, что с меньшей вероятностью вызовешь отторжение, если отбросишь на одну ночь собственное «я». Влезешь в шкуру совершенно другого человека.
– Возможно, я просто думаю, что войти в роль твоей ручной собачки будет веселее, чем погрузиться в сознание серийного убийцы. В любом случае, не говори мне, что тебе это не нравится.
– Нравится, – тихо произнес Ганнибал. – И боюсь, не из чисто эстетических соображений.
– Я знаю. Тебе нравится, что я изменил себя для тебя. Даже если это только на одну ночь.
– Большинство людей не оценило бы такую специфическую мотивацию.
– Мы – не большинство.
– Нет, не большинство.
– Это ничем не отличается от того, что я делаю для Джека. Просто причиняет меньше боли.
Ганнибал взял лицо Уилла в ладони и медленно поцеловал его. Скользнул пальцами по волосам и спустился к основанию шеи. Уилл мог ощущать легкое покалывание ногтей Ганнибала и очертания его члена там, где их тела соприкасались.
– Мы опоздаем, – выдохнул Ганнибал.
– Ты – единственный из нас, кому на это не плевать.
Ганнибал отпустил Уилла, в последний раз коснувшись губами его щеки и скользнув рукой по его боку и бедру.
– У нас зарезервирован столик на ужин, – сказал он.
***
Уилл и не догадывался, что будет так нервничать. Он не любил толпу и сопутствующее ей облако гулких звуков и жары, но он мог с этим справиться. Он мог справиться с вынужденным знакомством с посторонними людьми и с рукопожатиями, с нежелательными прикосновениями, явившимися результатом того, что слишком много людей собралось в этом ограниченном пространстве. Его это не радовало, но он мог с этим справиться.
Все, что ему надо было делать – это находиться рядом с Ганнибалом. Позволить ему направлять себя легким прикосновением ладони к спине или локтю, встать под защиту обнявшей его руки Ганнибала, когда они поднимались по лестнице в свою ложу.
– Ты в порядке? – спросил Ганнибал, когда они прошли на свои места.
Уилл посмотрел вниз, на бушующий океан людей под ними. Яркие платья и черные смокинги, и несколько темных костюмов. Блеск драгоценностей, дорогих часов и проницательных глаз.
– Все нормально, – ответил он. – А что?
Ганнибал кивнул на руку Уилла крепко сжавшую его предплечье, пальцы, вцепившиеся в ткань смокинга. Уилл попытался заставить себя разжать пальцы, но Ганнибал положил свою ладонь поверх его и успокаивающе произнес, – я совершенно не против. Пока тебя это устраивает.
– А что насчет твоих друзей? Они будут против?
– Это будет не первый раз, когда они видят меня с мужчиной, если ты об этом. Некоторые не одобрят, но большинство будет в восторге от возможности посплетничать, вне зависимости от того одобряют они это или нет.
Уилл оставил свою руку там, где она была. Он не знал, как объяснить, даже самому себе, эту потребность в контакте. Близости. Это было так не похоже на него. Он привык стоять в одиночку против захлестывающих его волн.
– Я прекрасно себя чувствую, – сказал он.
– Ты не должен прекрасно себя чувствовать, – произнес Ганнибал. Он посмотрел на Уилла твердым, немигающим взглядом. – Разве это не часть процесса ослабления твоей внутренней обороны?
– Оказывается, что намного проще, когда мы одни.
Свет в зале погас. Шорох ткани стих и превратился в унылый шум. Гул голосов людей вокруг ослаб: от громогласного рева волн до почти бесшумного шелеста воды и пены на песке.
Уилл с ощущением нереальности происходящего смотрел, как актеры ходят по сцене. Что-то внутри него словно снялось с якоря. Сидя с Ганнибалом там, в темноте, он почувствовал, что у него может быть совершенно другая жизнь. Жизнь, состоящая из вечеров, подобных этому, ужинов за столом Ганнибала, путешествий, своеобразной роскоши, к которой он никогда не стремился и для которой, он чувствовал, он плохо подходил.
Он провел рукой по руке Ганнибала, так медленно, что это легкое движение вверх-вниз заняло больше минуты. Музыка была достаточно приятной, сюжет понятен и без его способности предугадывать ход событий. Костюмы и машинерия, шелковые задники, певцы и танцоры с раскрашенными лицами и их твердое понимание цели всего действа двигали историю вперед.
Уилл собрал все это на периферии своего сознания. А самой центральной и неотъемлемой частью всего своего существа, он наблюдал за Ганнибалом. Неподвижное лицо и блестящие глаза, губы, периодически увлажняющиеся оттого, что Ганнибал сжимал их, когда кто-то из актеров брал сложную ноту или в момент особого накала эмоций.