– Ты этого хотел? – спросил Уилл срывающимся голосом. Он по-прежнему не двигался, просто не смел. – Теперь я достаточно эстетически приятен для тебя?
– И всегда был, – ответил Ганнибал. – Теперь ты – искусство.
Уилл хотел оттолкнуть Ганнибала, заставить его сделать хоть что-то, и одновременно хотел продолжать лежать, и чтобы Ганнибал смотрел на него так вечно.
Прошло несколько невыносимо долгих секунд, а затем Ганнибал вновь прополз по его телу. Он рассек рубашку и пиджак неровным, диагональным разрезом, достаточным, чтобы испортить их и при этом оставить Уилла в ловушке одежды, с запонками на запястьях.
– Ты – совершенство, – произнес Ганнибал низким и жестким голосом. – Твое существование невозможно.
Ганнибал смотрел на Уилла и сквозь него, а его руки лежали на коже Уилла, словно они стали его частью. Уилл медленно вздохнул, боясь нарушить момент и еще больше боясь его не нарушить.
– Ты – не первый человек, который говорит мне, что я невозможен, – сказал он.
Ганнибал, казалось, с секунду не реагировал на слова, а затем слегка опустил голову, и слабая улыбка тронула его губы. Выражение его лица смягчилось, и он стал больше походить на человека. И в этот момент Уилл был рад этому.
– И я, безусловно, могу понять, почему, – сказал Ганнибал. Перегнувшись через Уилла, он дотянулся до прикроватного столика и вернулся с презервативом и стеклянной банкой в руках.
– Ты делал это раньше?
– В последнее время нет, но да.
– Я буду осторожен.
– Не будь слишком осторожным.
Ганнибал поднял брови, но поймал его на слове. Он начал с двух пальцев, смазанных столь щедро, что капли смазки стекали между ягодиц Уилла. Вниз, на остатки смокинга, чтобы испортить его еще сильнее.
Уилл представил пятна и складки, спрессованные их телами. Он насадился на пальцы Ганнибала и с силой втянул воздух из-за жжения и напряжения.
– Возможно, в следующий раз, когда я буду тебя трахать, я оставлю на тебе всю одежду, –сказал Ганнибал. – Стяну брюки и отымею прямо так.
Он протолкнул пальцы глубже и провернул их, потер подушечкой среднего пальца простату Уилла, мягко поддразнивая, что заставило того беспомощно извиваться.
– Не очень-то изящно, – прошипел Уилл сквозь зубы. Это всё, что он мог сделать, чтобы не заскулить, как собака. С последнего раза прошло так много времени.
– Ты заставляешь меня всё выше ценить отсутствие утонченности. Что ты думаешь о мужском туалете в опере? Кабинки довольно просторные.
– Думаю, ты блефуешь. Это недостаточно изящно, и потом, там грязно, ох… – Уилл протянул руку и схватился за изголовье кровати, когда Ганнибал резко вошел в него пальцами. – Пожалуйста, хватит. Трахни меня.
– Ну, не знаю, – произнес Ганнибал, задумчивым и слишком спокойным тоном. Он вытер пальцы о пиджак Уилла и разорвал пакетик презерватива. – Там было бы пусто во время спектакля, и достаточно хорошая слышимость. Не идеально, конечно, но мысль о том, что я буду внутри тебя, пока слушаю оперу, несет в себе определенную привлекательность. Как думаешь, после этого ты бы с удовольствием общался с новыми друзьями? Свежеоттраханный, со спермой, подсыхающей на твоей коже. Я бы безусловно смог это почуять.
Уилл прикусил костяшки пальцев и прижал ладонь к глазам.
– Я бы тебе позволил. Боже. Ты знаешь, я бы позволил. Пожалуйста.
Ганнибал улыбнулся ему, широко и довольно, и в то же время хищно. Он задрал ноги Уилла повыше, прижался бедрами и толкнулся внутрь. На мгновение комната словно поблекла, когда Уилл обнаружил, что не в состоянии сосредоточиться на чем-то помимо идеального быстрого проникновения. Он снова схватился за изголовье кровати, за простыни, за всё то, что могло стать точкой опоры, так как его разум ускользал от него. Растяжение было почти чрезмерным. Член Ганнибала оказался толще, чем у любого из тех парней, которые у него когда-либо были, даже когда он занимался этим на полурегулярной основе. С того времени прошло более десяти лет. Уилл изо всех сил старался расслабиться вокруг него, сжимаясь каждые несколько секунд, и вновь заставляя себя расслабить мышцы, когда Ганнибал протискивался на дюйм глубже.
– Дыши, – напомнил ему Ганнибал.
Уилл пытался, но чем глубже Ганнибал входил в него, тем, казалось, меньше остается в комнате места для чего-либо еще, в том числе для воздуха. – Только не останавливайся, – простонал Уилл. – Я в порядке, честно. Просто не останавливайся.
Пару секунд Ганнибал пристально смотрел на него.
– Скажи мне, если передумаешь.
Последние несколько дюймов ощущались как стабильное, горячее давление, и Уилл почувствовал, как его тело неумолимо открывается, как колени скользят вдоль боков Ганнибала, что его растянули, надели на крючок и держат. Ганнибал почти сразу подался назад и вошел снова, чуть быстрее. Уилл чувствовал Ганнибала внутри, везде.
– Ты можешь двигаться жестче, – сказал он.
Ганнибал не слушал, он просто навис над Уиллом и продолжал толкаться медленно и размеренно. Тело Уилла постепенно расслабилось. Боль угасала. Не полностью. Он почувствует ее завтра, мысль об этом заставила его улыбнуться.
– Лучше? – спросил Ганнибал.
– Отлично. Идеально. Ты трахаешься, словно ожившая мечта. Боже, прости. Это трудно… Мне лучше заткнуться.
Ганнибал наклонился, чтобы поцеловать его, глаза искрились смехом и любовью.
– Сексуальная близость призвана поощрять устранение барьеров.
– Не между… Черт… мыслями и словами, ну же, еще, сильнее.
Ганнибал толкнулся сильнее, вошел под идеальным углом, и Уилл позволил себе застонать в голос. Его голова рухнула обратно на подушку, и он уставился в потолок, приоткрыв рот, ощущая только, как Ганнибал двигается внутри него, над ним, как соприкасается их кожа, жесткую хватку Ганнибала на своих бедрах.
Толчки стали более быстрыми и достаточно сильными, чтобы вколачивать Уилла в кровать и вырывать из его горла звуки, которые он не хотел издавать. С каждым толчком пальцы Ганнибала впивались в него все сильнее, и он позволил себе издавать их, позволил себе просто чувствовать, отбросив достоинство, или сдержанность, или страх.
Ганнибал взял Уилла за запястье и потянул его руку от спинки кровати вниз.
– Ласкай себя, – сказал он. Лицо Ганнибала исказилось, заблестело от пота, сухожилия проступили под кожей на шее.
– Кончи первым, – ответил Уилл. Он стряхнул руку Ганнибала и вместо этого потянулся, чтобы коснуться его лица. – Прекрати сдерживаться.
Ганнибал рассмеялся резким, напряженным смехом. Следующий его толчок был жестче, следующий – еще жестче. Он приподнял ногу Уилла и отвел её назад, раскрыл его, уперся рукой в грудь, чуть ниже горла.
– Я весь твой, – сказал ему Уилл, хотя дыхания, буквально выбитого из легких, еле хватило, чтобы он сам услышал свои слова.
Ганнибал трахал его дико, со звериным оскалом на лице, и совершенно бесшумно кончил. Он впился ногтями в бедра Уилла одновременно со спазмом, сжавшим мышцы, и обжег того вспышкой боли. Уилл притянул Ганнибала к себе, обвив ногами и положив ладонь на затылок. Он ощущал затрудненное дыхание Ганнибала будто собственное.
Ганнибал отодвинулся ровно настолько, чтобы стащить и завязать презерватив. Когда Уилл подвинулся, чтобы вновь притянуть его к себе, живот Ганнибала скользнул вдоль его члена, и Уилл с низким стоном толкнулся вверх, стремясь к более тесному контакту.
– Позволь мне, – сказал Ганнибал, и начал сдвигаться вниз.
Уилл схватил его за загривок.
– Еще не время. Всё хорошо. Тебе хорошо. Просто поцелуй меня.
Они лежали, прижавшись друг к другу, Ганнибал накрыл рот Уилла своим, коснулся губами горла и двинулся вдоль линии челюсти. Медленные поцелуи и трение поджарого живота Ганнибала о член Уилла заводили его еще сильнее. Пока это было всё, чего хотел Уилл. Он чувствовал себя слишком хорошо, чтобы стремиться кончить, и лениво двигал бедрами, покусывал и посасывал нижнюю губу Ганнибала, пока не почувствовал, что та становится горячей и чувствительной к малейшему прикосновению его языка.