– Понятия не имею.
Ганнибал изучал его, уверенно и невозмутимо. Ничто из того, что когда-либо говорил Уилл, никогда так не потрясало его. Независимо от того, насколько честным тот был.
– Возможно, я смогу помочь. Пойдем со мной, – произнес он.
Они шли по улице плечом к плечу, дыхание на холоде превращалось в пар. Время от времени их плечи соприкасались. Уилл засунул руки в карманы пальто, чтобы не натворить глупостей.
Спустя квартал Ганнибал открыл дверь небольшого антикварного магазина и жестом пригласил его внутрь. Размером магазинчик мог бы сойти за просторную гардеробную. Большую часть пространства занимал прилавок-витрина. Внутри него выстроились бархатные полочки, и почти все их содержимое сверкало под галогенными лампами.
Старик, стоящий за прилавком, пожал руку Ганнибалу.
– Доктор Лектер! Счастлив вас видеть. Как поживает глаз из слоновой кости?
– Очень хорошо, спасибо, Филипп. – Обращаясь к Уиллу, он добавил: – Думаю, ты видел его. На книжной полке в кабинете, анатомическая модель восемнадцатого века.
Уилл кивнул. Глаз в разрезе, сделанный из бронзы, стекла и слоновой кости, беспрестанно изучающий комнату и ее обитателей. Ганнибал и Филипп поболтали, для осмотра было принесено вырезанное из кости ухо, и, наконец, Ганнибал добрался до истинной цели их визита.
– Я помню пару запонок из черного дерева с бриллиантами. Они еще у вас?
– О да. Нужна хотя бы капелька вкуса, чтобы оценить такую тонкую работу, и, кажется, вкус в дефиците в наши дни. Я недавно снял их с витрины, один момент. Я принесу их.
Он исчез в задней комнате, которая стала для Уилла открытием.
– Они же не для меня, да?
– Конечно, для тебя.
– Бриллианты? Забудь об этом. У меня даже нет рубашек с французскими манжетами.
Ганнибал кивнул в сторону пакета.
– Теперь есть.
Уилл заглянул в пакет, но не увидел ничего, кроме пены черной оберточной бумаги. Он потер лоб.
– Хорошо, и все же… Бриллианты?
– Ты попросил меня воспользоваться твоим состоянием,– пробормотал Ганнибал. – Именно это я и делаю. И ты позволишь мне, не так ли?
Уилл не мог сказать, горело ли его лицо из-за виски или из-за спертого воздуха магазинчика, или, как он подозревал, румянец проступил от абсурдности происходящего. Он посмотрел вниз и с трудом сглотнул, не отрывая глаз от обуви Ганнибала.
Тишина затягивалась. Пара часов, стоящих на высокой, пыльной полке, тикала совершенно в разнобой.
– Да, – произнес он слегка хриплым голосом. – Позволю.
– Хорошо, – сказал Ганнибал.
Филипп вернулся с изношенной бархатной коробочкой. Он открыл ее и поставил на прилавок.
– А вот и мы. Черное дерево с белым золотом и бриллиантами квадратной огранки. Подписаны самим Марио Буччеллати.
– Дата?
– Двадцатые годы двадцатого века. Боюсь, что не могу быть более точным.
Ганнибал бегло оглядел запонки, прежде чем вручить коробочку Уиллу.
– Они тебе нравятся?
Уилл уставился на полированное дерево. Это было лучше, чем смотреть в лицо Ганнибалу. Или владельцу магазина. Только Господь знал, о чем тот сейчас думал. Уилл заставил себя дышать и усилием воли расслабил плечи. Филипп, вероятно, думал, что он может продать запонки, и, почти наверняка, ничто иное его не заботило.
Крошечные квадратные бриллианты были расположены чуть в стороне от центра. Волокна черного дерева угольного цвета проступали сквозь темно-коричневую основу, как полоски на тигровой шкуре. Уилл прошелся подушечкой большого пальца по поверхности дерева, и оно оказалось теплым.
– Да, – сказал он тихо, не поднимая головы. – Они мне нравятся.
– Хорошо, – произнес Ганнибал, и их пальцы соприкоснулись, когда он забрал коробочку обратно. – Не могли бы вы упаковать их, пожалуйста? – добавил он, обращаясь к Филиппу. – Запишите на мой счет.
– Конечно, доктор Лектер.
Бархатная коробочка отправилась в другую коробку с оттиском имени магазина на крышке. Филипп вытащил кремового цвета оберточную бумагу и темно-коричневую ленту.
– Не нужно упаковывать, – сказал Уилл. – В этом нет смысла.
Ганнибал положил руку ему на плечо.
– Чепуха. Подарок должен быть преподнесен надлежащим образом.
Уилл замолчал, напомнив себе об их своеобразной сделке. Книга и пальто. Ужин в обмен на разрешение купить ему костюм и все остальное, что скрывалось в пакете. Но даже эта слабая отговорка не могла служить оправданием. Это происходило просто потому, что Ганнибал хотел этого, и потому, что Уилл в настоящее время имел склонность к принятию неверных решений.
Закончив, Филипп передал пакет Ганнибалу, и Ганнибал все еще держал его, когда они снова вышли на холод.
– Давай, я… – нерешительно потянулся за пакетом Уилл. Казалось грубым заставлять Ганнибала нести его, так же как и платить за себя.
– Ты сможешь открыть его во время обеда.
Уилл сжал руки в кулаки в карманах. Он видел все слишком ясно. Белые скатерти и звон фарфора, сливающийся с тихой беседой. Ганнибал подталкивает Уиллу коробочку через стол, чтобы тот открыл ее. Он точно знал, как это будет выглядеть. Его член слегка дернулся при мысли об этом, и Уилл впился ногтями в ладони.
– Тебе нравится эта идея? – тихо спросил Ганнибал. – Ты считаешь, я в достаточной степени воспользовался твоим состоянием?
Уилл не мог смотреть на него, только кивнуть. Да, боже, да.
***
Ганнибал высадил его в Вулф Трап во второй половине дня. Уилл повесил пальто и раскрыл пакет. Внутри лежали три аккуратно сложенные рубашки: та, что он примерял, та, о которой говорил Ганнибал, белая с французскими манжетами, и еще одна в широкую бледно-серую полоску с белыми воротничком и манжетами. Уилл не открыл коробку с галстуками. Он пока не чувствовал себя готовым морально.
Ванда ткнулась головой, чтобы обнюхать один рукав, но все собаки знали, что лучше не забираться на кровать без разрешения. Он оставил их в спальне и пошел делать кофе. Когда напиток был готов, Уилл снова надел пальто и пил кофе, стоя на заднем крыльце, пока собаки гонялись друг за другом, а их тени метались по высокой траве. Он завидовал им, но в этом не было ничего необычного.
Кофе стыл на перилах крыльца, а Уилл бросал собакам палки и мячики и играл с ними в перетягивание каната с куском старой веревки, пока Лиззи не плюхнулась в траву у его ног, часто дыша от усталости. Даже те, что помладше, терлись о ноги и лизали руки вместо того, чтобы нестись за очередной палкой.
Собаки ели свой ужин. Уилл сел за стол, чтобы заняться своими мушками, но его взгляд снова и снова возвращался к кровати. К небольшой коробке, теперь открытой, лежащей поверх белой рубашки.
Ганнибал достал коробочку с запонками из пакета прямо перед десертом и подтолкнул ее к Уиллу через стол. Тот, значительно более трезвый к этому моменту, попытался протестовать. Он чувствовал, что язык будто распух во рту, стал почти чужим от ощущения острой необходимости исправить положение дел.
– Ты не… Ты можешь взять их обратно, ты даже еще не заплатил ему. Это безумие, и ты уже… Костюм. И все остальное.
– Ты их хочешь?
– Что бы я делал с… С чем-то вроде этого?
– Возможно, это был неправильный вопрос. Ты хочешь, чтобы я подарил их тебе?
А вот это был правильный вопрос. После долгого пристального взгляда на светлые блики, отражающиеся от вилки, и попытки сделать вид, что он не собирается сдаваться, он снял оберточную бумагу со смущением настолько сильным, что каким-то образом оно превратилось в желание. Возбуждение от того, что он совершает что-то, зная, что поступает неправильно.
То же возбуждение, в самом низу живота, двигало им и сейчас. Он сорвал с себя рубашку и футболку и бросил их на комод. Тонкий белый хлопок скользнул, словно прохладный воздух, по его коже, когда он натягивал рубашку вновь. Он позволил манжетам болтаться в течение нескольких секунд, обхватывая руки, а затем завернул их обратно.