— Ну и как вам все это? — Она решила, что надо поддерживать беседу. — Нравится Лаверне?
— Нравится. Кругом столько необычного. Страна, люди. Ты. Все прекрасно. Ты прекрасна. Прекрасно и то, что меня преследуют, что мне желают зла.
Последние слова вызвали у Тиш замешательство. Кто же он, этот загадочный красавец, сидящий напротив нее за столиком и говорящий о ее красоте? Ни дать ни взять ребенок, впервые открывший глаза и увидевший мир.
— Может, пройдемся? — спросил он.
Они прошлись. Миновали крайние дома; дальше дорога превращалась в едва различимую тропку. По ней Тиш Голденхок шагала рука об руку с богом.
— Если я тебе ничего не должен, почему ты пошла за мной? — спросил он через некоторое время.
— Ни разу еще не встречала таких, как ты, — ответила Тиш. А затем, набравшись храбрости, добавила: — Гостей оттуда.
Он качал головой, улыбаясь, словно дивился окружающему миру, этой простой беседе.
— Люди, — проговорил он. — Вас всегда ко мне влекло…
Она поняла, что он имеет в виду. И вот — соприкосновение… Ее маленькая ладошка в его большой, гладкой, сильной руке — как фитиль в масляной лампе, по нему течет топливо, от нее к нему. От этого все ее тело вибрировало, от этого она чувствовала себя живой.
Позже они остановились на мысу подышать запахами соли, корицы и травы, поглазеть на бабочек, порхающих над цветами, и на чаек, шумящих внизу над скалами. Продолжая разговор, как будто и не было долгой паузы, он спросил:
— Гость оттуда? Что ты хочешь этим сказать? Смутившись, Тиш отвернулась. А затем опустилась на упругую траву, расправила на ногах юбки.
— Ты… — Она замялась, подбирая правильные слова. — Ты никакой не турист. Даже если бы те громилы не явились по твою душу ко мне в бар, все равно было ясно, что ты другой.
Он с улыбкой кивнул, ожидая продолжения. Рядом гудела пчела.
— Скажи, ведь ты из Согласия?
Вопрос только казался простым. Согласие — сетевой сверхразум, распространившийся на всю Диаспору. Там будет каждый человек, когда истечет его время в реальном мире. Это склад для всего накопленного человечеством опыта, громадное обиталище разумов, даже душ.
— Согласие? Не понимаю.
— Где-то было выращено тело, отпочкованное от клона, который тоже произошел от клона. Оно только и ждало, когда его займет посланник Согласия. Ты не думай, мы тут в курсе.
Согласие часто проникало в реальный мир. Весь накопленный им опыт, все собравшиеся в нем личности без связи с настоящей жизнью — ничто. В лучшем случае нечто совершенно иное, чужеродное. Поэтому Согласие нередко присылало мужчин и женщин вроде этого незнакомца, такие визиты позволяли сохранять человеческую суть.
— Если Согласие — наш бог, значит, ты частица бога, — продолжала Тиш.
Когда он опустился перед ней на колени, она добавила:
— И ты тоже бог… Бог в человеческом теле.
Ей очень не хотелось, чтобы он возразил. Только не сейчас! Она потянулась к нему, взмолившись про себя: «Не разрушай мою веру. Хотя бы пока мы вдвоем».
Потом она лежала на спине, наслаждаясь ласками прибрежного ветра.
Никогда еще с ней подобного не случалось. Чтобы вот так запросто взять да исполнить свою фантазию? Ни разу она не изменяла доброму скучному Милтону, которого когда-то, очень давно, любила и который до сих пор ей немножко нравился.
Она повернулась на бок, а мужчина — нет, не мужчина, бог — поднялся на корточки.
— Хочу тебе кое-что показать, — сказал он.
— Не уверена, что я к этому готова, — рассмеялась она.
Он встал, одетый только в полурасстегнутую хлопчатобумажную блузу кремового цвета. Скрестил руки, ухватился за края полы и стянул одежду через голову.
Тиш залюбовалась. Его нагота добавляла приключению восхитительный вкус запретного плода.
Он повернулся, и Тиш увидела выпуклость меж его лопаток. Которой совершенно точно не было несколько минут назад, когда она его обнимала.
Прямо у нее на глазах выпуклость росла, раздувалась, и вдруг из его спины вырвались оперенные крылья.
Он встряхнулся, расправляя маховые перья, и раскинул крылья за спиной. Повернулся, шагнул с утеса. Резко спикировал, но вот его подхватили восходящие потоки, и он понесся ввысь, как огромная чайка. Как ангел.
Ее ангел.
В «Падающую каплю» Тиш пришла поздно. Умыться перед возвращением она не успела. Ее с улыбкой встретил Милтон. Он всегда улыбался, и можно было лишь догадываться, заметил он перемену в своей жене или нет.
Зато она сама эту перемену чувствовала явственно. Как будто что-то прибавилось, а что-то ушло.