– Тебя с большой натяжкой можно назвать расточительной.
– Разве?
– Ты не выкинула свое наследство на ветер. Если подумать, ты на редкость ответственный человек.
– Спасибо.
– Ты не покинула семью, чтобы увидеть мир.
– Я уехала из фамильного особняка.
Он подмигнул:
– Но осталась в городе.
– Мне нравится Сан-Франциско.
– И твой отец.
– Я предпочла бы не говорить об этом.
– Понимаю. – Виктор улыбнулся, и девушка почувствовала тепло. – Упоминания о тебе в прессе не подходили под определение настоящего скандала.
– Пока не началась шумиха с Перри.
Вик замахал рукой, отвергая значимость этого события:
– Все будет улажено.
– Спасибо. – Мысль о том, что придется отказаться от появления в школе из-за подмоченной репутации, сильно ранила ее, смешиваясь с болью от предательства Перри.
Он знал, как важна для Мэдди работа с детьми.
– Ты не ответил. Как в список попали Уитли и Джонс?
Вик усмехнулся, но ответ был очевиден.
– Из всех топ-менеджеров именно они вероятнее всего справятся с работой.
– Быть моим мужем?
– Быть президентом компании.
– Не считая тебя.
– Не считая меня. Ты единственный реальный кандидат.
– Мне бы хотелось так думать.
– Но еще есть Максвелл Блэк.
Вик прищурился, его глаза потемнели.
– Твой отец никогда не одобрит тип брака, который предлагает Блэк.
– А если это единственный тип брака, на который я соглашусь? – Ей нравилось поддразнивать его.
– Джереми найдет суррогатную мать и получит собственного ребенка, надеясь преуспеть с ним, раз уж он не преуспел с тобой.
Мэдди не была готова к такому ответу, и потребовалось несколько секунд, чтобы она снова смогла дышать.
– Но он уже немолод.
– Ему пятьдесят семь лет.
– Он не может быть таким жестоким.
Мэдди имела в виду не только себя.
Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы быть рожденным как пешка на шахматной доске. Она вышла из игры, но ей придавала смелости память о матери. У ребенка же будет только Джереми Арчер.
Мэдди вздрогнула.
– Я не хочу ребенка только для того, чтобы его или ее поставили в такое же положение.
– Ты хочешь детей. – В голосе Вика не было ни тени сомнения.
– Когда-нибудь.
– Когда бы это ни произошло и от кого бы ни были эти дети, Джереми захочет, чтобы компания перешла к ним.
– Я знаю. – Роль отца в ее жизни и жизни ее будущих детей была предметом обсуждения на приемах у психотерапевта, доктора Маккензи.
– Не так уж плохо, – сказал Вик.
Со временем Мэдди поняла это. Ее ненависть к ИХА была слишком сильна, и она не желала стать частью компании, однако из этого не следовало, что ее дети будут относиться к этому так же.
– Получается, чтобы получить холдинг, мужчине, за которого я выйду замуж, необходимо будет иметь от меня ребенка.
– С рождением первого ребенка будет объявлено о моем президентстве, а твой отец займет менее активное место председателя правления в свой шестидесятилетний юбилей.
– А если к тому времени у меня не будет детей?
– Я не стану президентом, пока у нас не родится первый ребенок.
– Что, если мы не сможем иметь детей?
– Сможем.
– Ты уверен?
– Да.
Мэдди вспомнила УЗИ, на котором настоял доктор, включив исследование в обязательный осмотр. Тогда это показалось ей странным, но, поскольку медицинская страховка покрывалась ИХА, она не возражала.
– Джереми заставил меня пройти тесты на фертильность.
– Только предварительные, но этого достаточно, чтобы утверждать, что у тебя не должно быть проблем с беременностью.
– Какая бесцеремонность!
Виктор не ответил. Мэдди размышляла, кому именно принадлежала эта идея. Неужели Вику?!
– Что еще? – спросила девушка.
– На пятилетнюю годовщину свадьбы я получу пять процентов акций. И еще пять процентов – за каждого ребенка, но не больше десяти процентов.
– Какая щедрость! Мне позволяют иметь двух детей.
А она-то всегда мечтала иметь или усыновить хотя бы четырех и создать дом, наполненный любовью и радостью.
– Контракт не ограничивает количество детей – только поощрение за то, что я стал отцом.
Мэдди игнорировала убежденность Вика в том, что он – единственная кандидатура.
– Что дальше?
– По смерти твоего отца, если мы будем женаты больше двенадцати лет, я получу еще пять процентов акций. Оставшиеся акции будут переведены в трастовый фонд для наших детей. При этом право голоса будет принадлежать только тем нашим детям, которые будут вовлечены в руководство холдингом.
– Но другие дети будут получать доход с акций?
– Да.
– Сложновато.