По улице изящной поступью прошла куртизанка с накрашенным лицом и выщипанными бровями. Чтобы не выпачкать отороченное кружевами платье, она приподняла подол рукой в красной бархатной перчатке. Женщина бросила притворно застенчивый взгляд на Корбетта и пошла дальше. Шум и толкотня усиливались — торговцы дергали его за рукав и оглушительно нахваливали свой товар. Корбетт уже пожалел, что решил побродить по городу, и стал проталкиваться сквозь толпу к прохладному погребку «Пустельга в шлеме».
Это оказалась грязная таверна с низким деревянным потолком, столы стояли где попало, а вдоль стен выстроились рядами огромные чаны и бочки. Корбетт попросил эля и миску рыбной похлебки: обычно, когда он ел в одиночестве, ему легко думалось. Ему не давало покоя то, что он узнал: несмотря на победы, одержанные в Шотландии, король изнывал от тревоги, мечась, словно пес на цепи, бросаясь на тени и хватая зубами воздух. Корбетт понимал причину такой тревоги, но он знал точно, что врага можно изловить лишь путем тщательных расспросов и умозаключений, опирающихся на законы логики. Корбетт задумчиво отхлебнул из кружки и составил в уме перечень пунктов касательно изменника:
Первое. Предатель — в числе приближенных короля Эдуарда.
Второе. Предатель располагает неким хитрым средством быстро передавать сведения французам, незаметно для Эдуардовых ищеек и соглядатаев.
Третье. Предатель, по-видимому, входит в число домочадцев графа Ричмонда, который всего несколько месяцев назад потерпел позорный крах при попытке отстоять Гасконь, — а именно в ту пору, по мнению короля, и началась утечка важнейших сведений к французам.
Четвертое. Будет только справедливо, если Корбетт начнет опрос с домочадцев Ричмонда, имеющих какое-либо отношение к королевскому совету.
Корбетт улыбнулся сам себе. У него улучшилось настроение: решив, что нужно делать дальше, он вышел из харчевни и отправился к себе, в дом на Темз-стрит. Ранульф удивился, впервые за много недель увидев улыбку на лице господина, и немедленно воспользовался его расположением, отпросившись «по делу». Корбетт, рассеянно улыбаясь, кивнул, и Ранульф быстро унесся прочь, пока хозяин не передумал. «Делом» было давно задуманное соблазнение одной красотки, а Корбетт в любую минуту мог заподозрить, что что-то не так. Ранульф с грохотом сбежал по лестнице, а вослед ему уже раздавались жалобные звуки флейты, на которой его господин всегда играл, пытаясь разрешить какую-нибудь заковыристую задачку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На следующий день Корбетт снова отправился в Вестминстерский дворец. Ему хотелось побеседовать с графом Ричмондом, но «милорд, — как сообщил ему надменный сквайр, — отсутствует, выполняя тайное поручение Его Величества». Тогда Корбетт решил отискать Тюбервиля, но и того не оказалось на месте: он отлучился в город по делам, — и Корбетту ничего не оставалось, как слоняться по дворцу. Он прогулялся к церкви аббатства, любуясь теплым солнечным светом и наблюдая за каменщиками, которые сновали будто муравьи по лесам, возведенным у северной стены. Корбетта всегда поражали эти волшебники, колдовавшие с камнем. Он с восхищением переводил взгляд с ажурной каменной резьбы на огромных ухмыляющихся горгулий с личинами не то людей, не то собак, не то грифонов и прочих чудовищ. Пробили монастырские колокола, созывая к молитве, и Корбетт снова направил стопы к Большому залу.
Там уже толпились законники, чиновники, просители и истцы. Были там и шерифы из разных графств, явившиеся предоставить отчеты для пасхальной проверки, и королевские управляющие из графства Корнуолл — в пышных нарядах, запыленных и перепачканных в дорожной грязи. Они выглядели страшно утомленными и просили указаний, странно, в нос, выговаривая слова. Корбетт огляделся по сторонам, отметил про себя, сколько штрихов осталось на одной из дневных свечей, и, покинув зал, зашагал по пустым коридорам, зажатым меж каменных стен, в палату заседаний совета.