Тюбервиль грузно осел, и Корбетту стало его почти жалко. На бледном лице рыцаря выступили капельки нота, и было видно, как он пытается унять дрожь.
— У вас нет доказательств! — проговорил он хрипло. — Я служил вам в Гаскони верой и правдой, Ваше Величество. Вы это знаете.
— У нас есть множество доказательств, — возразил король. — Их собрал Корбетт.
Чиновник вздрогнул от взгляда, полного лютой ненависти, который метнул на него Тюбервиль.
— Я знал, что вы опасны, Корбетт, — прохрипел он. — Но не думал, что настолько опасны. Если вы полагаете, что предатель — я, то у вас должны быть доказательства. Может быть, приведете их мне?
— Все очень просто, — ответил Корбетт. — Мне неизвестно, почему вы сделались предателем, сэр Томас, зато известно как. Вернувшись из Гаскони, вы вступили в тайный сговор с Филиппом и с французским двором, пообещав снабжать их всякого рода известиями. Французы знали, что вы состоите при королевском доме и посвящены во всякие секреты. Возможно, они расширили свои требования, когда узнали о вашем назначении на должность начальника гвардии, которая охраняет зал королевского совета.
— Вот именно! — торжествующее воскликнул Тюбервиль. — Моя обязанность — охранять этот зал снаружи, а не присутствовать на самих заседаниях! Поэтому я никак не могу слышать, какие тайные дела обсуждает король со своими советниками!
— Так-то оно так, — парировал Корбетт, — зато, когда заседание заканчивается, именно вы наводите в зале порядок. Всюду разбросаны клочки памятных записок, меморандумов, и вы даже помогали Уотертону собирать их и складывать, и, разумеется, Уотертон, у которого голова была занята совсем другим, охотно позволял вам заканчивать за него эту работу, а сам торопился улизнуть из дворца, подальше от враждебных взглядов графа Ричмонда. Потому что, — беспощадно продолжал Корбетт, вам была известна тайна Уотертона. Вы с ним подружились. Он рассказал вам, что любит дочь Ричмонда и что сам в немилости у графа. Вы предложили ему свое покровительство. Когда очередное заседание совета заканчивалось и записи были подготовлены, Уотертон должен был перебелить их. И в такие минуты вы всегда оказывались возле него. Да и с чего бы Уотертону вас в чем-то подозревать? — заметил Корбетт. — Ведь в Гаскони вы показали себя даровитейшим из полководцев короля, вы единственный отважились предпринять попытку выбраться из французской западни. Вас с Уотертоном многое объединяло — например, ненависть к Ричмонду, отворявшая дверь к королевским тайнам. Да, Уотертон тоже виновен — но не в преступной измене, а в нерадивости!
Всматриваясь в лицо Тюбервиля, Корбетт заметил, как в глазах рыцаря появился страх, и понял, что его догадка оказалась верна.
— Расскажите ему, — заговорил король, — расскажите ему, как он передавал секретные сведения французам.
— Рассказать вам, сэр Томас? — спросил Корбетт и вдруг ощутил прилив ненависти к этому человеку, который посылал на жестокую смерть от рук наемников и его товарищей, и других англичан. — Для этого вы использовали своих сыновей — вернее, письма, которые вы им писали. Они писались очень умно. В них содержались известия, предназначавшиеся вашим новым французским господам. Когда я беседовал с вашими детьми в Париже, они жаловались, что иногда совсем не понимают, о чем вы толкуете. Когда я впервые держал в руках эти послания, мне тоже многое показалось непонятным. Множество странных замечаний, имен и названий местностей… Но тогда я просто счел, что это говорит лишь о горе отца, у которого отняли сыновей. Однако и де Краон подтвердил, что ваши письма — не просто случайное собрание обрывочных советов или новостей. Вообще-то мне показалось, что он весьма хорошо знаком с содержанием ваших писем. Согласитесь — довольно чудно, что один из главных советников Филиппа почему-то помнит во всех подробностях письмо какого-то английского рыцаря, написанное много месяцев назад его юным сыновьям…
Корбетт умолк и облизнул губы, но поспешил продолжить, чтобы Тюбервиль его не перебил:
— Вернувшись в Англию, я изучил одно из ваших писем. — Корбетт запустил руку в мешочек и извлек небольшой кусок пергамента. — Вот фраза: «Корабль, который отплывает из Бордо, увозя меня домой в Англию, от вас». Следующее предложение начинается так: «Четырнадцатого октября я собираюсь снова отправиться в поход в Уэльс». Третья фраза звучит так: «Святой Христофор, которого я вам подарил»… — Корбетт снова умолк и бросил беглый взгляд на Тюбервиля — тот побелел от ужаса. — И наконец, следующее предложение начинается со слов: «Может случиться опасное происшествие».