— Иногда мне кажется, что в глазах некоторых меня украшает решительно все, — сказал Блэк.
И он резко посмотрел мне в глаза. Я дернулся, и наши губы соприкоснулись. Сначала случайно, потом нет. Мне трудно передать ощущения от нашего поцелуя, да и надо ли?
Сириус оторвался от меня, но лишь затем, чтобы начать меня раздевать. Я не сопротивлялся, но и ничего не делал. Сам он был в одних брюках. Моя рука лежала на его груди, я закрыл глаза. Все внутри у меня тянулось к Сириусу. В этот момент я его очень хотел. И он это явно чувствовал.
Мы практически ввалились в гостиную. Сириус продолжал расправляться с моей одеждой, а я целовал его в шею, грудь, куда придется. Потом он грубо повалил меня на пол, прижав меня, лег сверху. Мы снова целовались, я вцепился в его волосы, он вдавил мое плечо в пол. Наши сердца бешено бились. Остатки одежды уже не мешали свободе наших действий.
— Ты спал с парнями?
— Нет, — ответил я.
— Я тоже.
— Ты не обязан этого делать.
— Заткнись.
Он привстал и повернул меня на живот. И я уже ждал, что он овладеет мной. Но тут он отпрянул от меня, а потом встал.
— Прости, Лунатик… я… я не могу…
Он схватил с пола свои брюки и ринулся в коридор. Я слышал, как он воюет с одеждой там, потом дверь в его спальню открылась и почти сразу захлопнулась.
А я продолжал лежать на полу, голый, подогнув ноги под себя. И что я чувствовал в этот момент, не могу передать словами. Пролежал я там достаточно долго, вдыхая запах Сириуса, оставшийся на моем теле и одежде.
Уже спустя несколько часов я оделся, но продолжал сидеть на полу гостиной, словно аврор, охраняющий место преступления. Потом, видимо, меня сморил сон. Ближе к утру я услышал сквозь дрему, как кто-то впотьмах тихо ругается. Я открыл глаза и прислушался. Слух у меня хороший, как у… в общем, ясно, как у кого. По шагам и голосу я понял, что Сириус в прихожей, там, где в чулане мы оставили Сида. Конечно, мне нужно было идти туда, но я не мог. Мне казалось, увидь я сейчас Блэка, я просто умру от разрыва сердца.
Послышался скрип открываемой двери и шепотом вызванное заклинание «Люмос».
— Снейп?!
Голос Сириуса выражал изумление. А в ответ молчание. Я чуть не подпрыгнул от удивления.
— Дементор тебя подери, Снейп?
Последовала пауза. Видимо, Сириус расколдовал его, чтобы тот мог говорить.
— Я знаю свое имя, Блэк. А ты, верно, с утра уже так напился, что все слова растерял?
— Какого дементора ты здесь делал? Ты пришел убить Джеймса?
— Блэк, если бы я хотел убить твоего дражайшего Поттера, он бы давно был мертв.
— Честно говоря, твои попытки были весьма слабыми.
— Блэк, ты настолько пропил все мозги, что не можешь отличить стихийное волшебство от настоящей магии? И перестань тыкать в меня своей палочкой.
— Я в тебя сейчас не то что палочкой… известно чем тыкну, гад!
— О, Блэки знают толк в извращениях…
— Заткнись, Сопливус.
— Сам заткнись, Блэк.
Потом была пауза.
— Ну и к чему был весь этот маскарад, Снейп?
— Не твое дело.
— Мое. Пока мое. Но может стать и общим. Что, если я сейчас позову сюда Лили?
— Нет, — быстро выкрикнул Снейп.
— Ага, значит, я угадал. Ты притащился сюда, чтобы помешать ей выйти замуж за Джеймса или убить его?
После некоторой паузы Снейп ответил. Он начал говорить быстро и взволнованно.
— Да, я хотел убить его. Поттер недостоин ее. Он отнял у меня все. Он заслужил смерть. Но… Впрочем, неважно. Делай со мной что хочешь. Только ей не говори.
Последние слова Снейп сказал очень тихо. Вновь последовала пауза.
— На, держи свою палочку, Снейп.
— Ты хочешь вызвать меня на дуэль?
— Нет, я хочу, чтобы ты исчез отсюда.
Послышалась возня, видимо, Снейп пытался встать, но из-за долгой неподвижности тело его не слушалось. Потом я услышал неуверенные шаги в коридоре.
— Постой, Снейп.
— Что?
— Я хочу, чтобы ты больше никогда не приближался к Лили и Джеймсу.
— Уж к нему-то я точно не собираюсь приближаться.
— Оставь их в покое. Иначе мне снова придется набить тебе морду. Или что похуже.
— Не придется.
— Надеюсь, что так.
— Блэк… я видел, что и ты не сильно рад этой свадьбе…
— Не рад.
— Ты тоже любишь Лили?
— Нет.
— Поттера?
— Нет. Джеймс мне лучший друг. Но тебе все равно этого никогда не понять.
— Куда уж мне до вашей странной гриффиндорской дружбы…
— Детство кончилось, Снейп. Смирись с этим. Ничего больше не вернешь. Забудь о Лили, теперь у тебя совсем нет шансов. Да и раньше никогда не было. Попытайся начать жить…
— Заткнись, Блэк, мне только твоих напутствий не хватало.
Сириус ничего не ответил, а Снейп пошел к выходу. За ним закрылась дверь, и дом погрузился в тишину. Спустя несколько минут я услышал шаги Блэка, он шел в гостиную. Я встал лицом к окну, не чувствуя в себе сил смотреть ему в глаза.
— Отпустил?
— Ты все слышал.
— Да.
Наступила долгая пауза. Потом он шагнул в мою сторону.
— Вот ведь, — вздохнул Сириус и замялся, — Можно было догадаться, что это он. Все никак не может смириться с потерей.
— Это свойственно не только ему.
— Ну да, да, черт возьми! Меня бесит, что Джеймс женился! Ты этого от меня добивался?! Да, меня бесит, что все самое лучшее в жизни уже прожито! Меня бесит, что дальше будет только скука, старость и смерть! Ты видел моих родителей? Они же не всегда были такими! Но они такими стали! А я этого не хочу! Да лучше я сдохну сейчас, чем закончу жизнь, как они!
Сириус выругался, пнул кресло и пошел прочь из гостиной. Потом встал на пороге сказал:
— Я давно понял, что дальше будет только хуже. Поэтому надо жить весело и быстро.
— И умереть молодым?
— Ты, Лунатик, тоже на долгожителя не похож. Лучше жить на всю катушку сейчас, чем ждать чего-то от судьбы! Может завтра — твой последний день, а ты потратил его впустую, на несбыточные мечты, страх, жалость к себе, на Сириуса Блэка, в конце концов?!
— Сириус Блэк — мой друг.
— Ты тоже мой друг, Ремус.
Мы опять замолчали.
— Люпин, я тут подумал… Мне кажется, что ВСЕ, что произошло, должно остаться между нами.
— Да, пусть ВСЕ останется между нами.
Он еще немного постоял, а потом вышел из комнаты.
За все время нашего разговора я так и не повернулся к Сириусу лицом.
Сириус, Снейп, да и я, все мы цеплялись за прошлое, за то, что в нем было хорошего, и потому обкрадывали себя. Как бы Блэк сейчас не распространялся о своей жизненной философии, после школы он так и не был по-настоящему счастлив. А я шел за ним, жил его жизнью, практически не замечая себя самого. В этом плане я был похож на Снейпа, который готов был до последнего цепляться за то, что никогда ему не принадлежало.
Я смотрел на хмурый сентябрьский рассвет и думал, неужели Сириус прав? Неужели мы уже пережили все самое лучшее, что нам отмерено? Нет, как бы мне плохо сейчас не было, я не мог в это поверить. Надежда на то, что все еще будет хорошо, тогда зародилась во мне вопреки всему. Я почувствовал, что скинул с себя какой-то тяжкий груз.
И эта появившаяся тогда надежда согревала мою жизнь все эти годы. В ней было много плохого, много потерь, много ошибок, много дней и целых лет, потраченных впустую, много украденных у самого себя чувств. Но всем коротким моментам счастья, бывшим в моей жизни, я обязан той надежде, которая зародилась у меня в то пасмурное осеннее утро.
Конец