Моя человеческая половина, мысленно отвесив оплеуху волчьей и приводя мысли в порядок, хотя получилось с трудом, прижала зад к земле, сев спиной к дереву, и пристально следила за происходящим, судорожно просчитывая варианты побега. О драке не было и речи. Меня сразу подомнут, и прости-прощай моя девичья честь, которая достанется парочке серых желающих.
Я все-таки в большей части человек, и хитрости у меня тоже человеческие. Резко округлила глаза и втянула воздух, делая вид, что кого-то увидела позади них и испугалась, а в тот момент, когда их человеческие инстинкты тоже сработали, и они развернулись, готовясь к встрече нежданных гостей, рванула прочь со всех лап, обеспечив себе фору. Не тут-то было, они гоняли меня по лесу больше суток, не давая даже секундочки отдохнуть. Когда пришло понимание, что сил совсем не осталось, и меня скоро поймают, и уж точно не спустят подобной выходки, увидела небольшую речушку. И меня озарило.
Вываляв голову в грязи, по самые глаза и нос залезла в воду, где и просидела следующие сутки, опасаясь выйти наружу и быть пойманной. Ведь я для них фонила словно ничейный уран для террористов. К утру третьего дня почувствовала, что жажда секса сменилась лютым голодом, который полностью выключил человеческий контроль над животной половиной. Голод - не шутка!
Чувствуя во рту солоноватый теплый привкус свежей крови только что убитого и съеденного зайца, Милка урчала от сытости и приятной усталости, а моя человеческая часть, содрогаясь от ужаса содеянного, никак не хотела приходить в себя. Так и заснула, пытаясь выяснить, кто же я сейчас. Проснулась уже под вечер и обнаружила, что снова стала человеком. Причем абсолютно голым человеком. Проплутав несколько часов, по запаху вышла к небольшому населенному пункту - дачному поселку за сто верст от Москвы.
В темноте осторожно влезла в какой-то домик и, кое-как смыв грязь, распутав волосы и одевшись, скажем так - в позаимствованное, пешком направилась в город. Под утро я поймала попутку и уговорила водителя подвезти, пообещав расплатиться с ним возле дома. Зайдя в подъезд и поднявшись на свой этаж, наклонилась, чтобы достать ключи из-под коврика и очень удивилась, не обнаружив их там, но еще больший шок у меня вызвал Николас Макгрант, появившийся в дверях моей квартиры, и пристально разглядывавший мою скромную, несколько потрепанную за три дня скитаний по лесу, персону. Помолчав мгновение, я неожиданно для себя поняла, что непередаваемо рада его присутствию, при этом не испытывая к нему никаких плотских желаний, зато ощущая рядом с ним покой и умиротворение. Сделав шаг навстречу, крепко прижалась, обняв как большого надежного брата, и прошептала:
- Это были самые ужасные дни в моей жизни, но, слава богу, все обошлось, и ты здесь. Прости, что сбежала, я не хотела причинять тебе боль, но и дать то, что ты хотел, не могла. И не смогу! Но я так рада, что сейчас ты здесь, со мной, что даже описать не смогу.
Задрав голову, посмотрела на него и увидела, что он улыбается нежно и немного печально.
- Детка, я уже это понял, но мы пообещали тебе защиту и никогда не заберем свое слово назад. Нам потребовалось целых двое суток, чтобы найти тебя. Хвала господу, Изабель, пока ты спала, записала номер твоего сотового телефона. И я тоже очень рад, что ты нашлась и теперь в безопасности. Пока мне достаточно и этого, а там, может ты передумаешь?
Печально посмотрела на Николаса и спросила:
- Разве тебе Изабель не передавала наш с ней разговор? Ой, кстати, мне надо спуститься вниз, там возле подъезда машина стоит, надо расплатиться с водителем, он меня из пригорода довез.
Я попыталась вырваться из его рук, чтобы добраться до денег, но мне не дали. Николас, чуть повернув голову, тихо рыкнул вглубь коридора:
- Трент, оплати счет и сразу назад. И посмотри вокруг.
Из-за его спины протиснулся огромный парень, похожий на тяжелоатлета, и, проходя мимо, глубоко вдохнул, и, блаженно улыбнувшись, подмигнул мне. Его движение ускорил недовольный рык Николаса, который втянул меня в квартиру и закрыл дверь. Войдя в гостиную, я испуганно юркнула к нему за спину, увидев еще двоих верзил, как две капли воды похожих на Трента. Николас, чуть повернувшись и обняв меня, улыбаясь, представил нас друг другу:
- Это Расти и Калеб, они с Трентом из одного помета, поэтому так похожи. Они лучшие защитники клана, и ты не должна их бояться. Со временем поймешь, что любой мужчина из нашего клана опасен для тебя словно трехмесячный щенок.
Я неуверенно улыбнулась и кивнула им обоим, а потом решила, что пора, наконец, заняться своим внешним видом, когда рядом столько очаровательных мужественных индивидуумов. Поэтому, быстро зайдя в спальню и полюбовавшись этим не слишком презентабельным внешним видом в зеркале, поспешила собрать необходимые вещи, затем, по ходу дела извинившись перед всеми, пошла отмывать трехдневную грязь, однако, не забыв попросить приготовить их что-нибудь поесть. Ведь я-человек не ела целых три дня, а то, что ела я-волчица... бр-р-р, даже думать об этом не хочу. Через час мы сидели прямо на кухне и дружно уминали большие вкусные бифштексы с макаронами, причем мне приходилось не только жевать, но и рассказывать, что произошло, пока их не было со мной. Когда я закончила, Трент заявил:
- Если ты сможешь показать место, где встретила тех веров, мы их найдем и накажем. Очень сильно накажем. - от его тона мне самой стало холодно.
- Я думаю, это молодняк, потому что взрослый вер на такую удочку никогда не клюнет, да и молодую самку из рук не выпустит. Так что тебе очень повезло, что на каких-то недорослей напоролась. Были бы постарше да поумнее, так просто бы не отделалась. Но решение с ручьем просто супер. Ты достойная дочь Макгрантов, - гордо сообщил Расти, удовлетворенно хмыкнул и осклабился, показав приличный набор зубов и довольно острые клыки.
Николас нахмурился, услышав эти слова, а я удивленно повернулась к нему в ожидании пояснения про 'достойную дочь'.
- Милана, мы сегодня же улетаем из Москвы, и ты вместе с нами. В данный момент мы находимся без разрешения на территории чужой стаи, и нам бы не хотелось спровоцировать конфликт интересов. Глава нашего клана, отец Коннора, согласился принять тебя в нашу стаю в качестве приемной дочери. Его дочери.
- Почему? Какой вам интерес так со мной возиться? И зачем мне нужен этот статус, неужели у вас всех таких найденышей как я в родственники записывают? - выпалила я, не став слушать дальше и замолчала, тревожно ожидая ответ.
Ник тоже молчал, было заметно, что он думает, как правильно ответить на мои вопросы.
- Ну, начнем с первого вопроса. Потому что ты уникум - полукровка. Таких как ты, вся наша история насчитывает всего двадцать три особи. На самом деле потомство от вера и человека получить почти невозможно. Только восемнадцать человеческих женщин смогли зачать и выносить детей от веров. Твоя мать восемнадцатая, а ты двадцать третий ребенок за несколько тысячелетий существования нашего вида. До сих пор мы не смогли выявить, как это происходит. Но факт остается фактом, более того, каждый из этих детей наделен каким-либо даром, но обделен нашей неуязвимостью. Вы от природы более слабые, хотя так же как обычные веры очень сильно отличаетесь от людей по многим параметрам, но в свою полную силу вы входите гораздо медленнее, чем мы. Видишь, даже половое созревание у вас происходит в двадцать пять, а иногда и в тридцать лет, а у нас это происходит в двенадцать-четырнадцать. С возрастом веры становятся все более сильными и неуязвимыми, после пятой сотни нас практически невозможно убить обычным способом, а уж когда мы разменяем тысячелетний рубеж, то даже для регенерации почти не требуется времени, да и особых усилий. А вот тебе придется прожить не одно столетие, чтобы тело приобрело хотя бы половину наших способностей. Хотя тебе это вряд ли понадобится, ведь ты самка и в опасных для жизни предприятиях участвовать не будешь.
Я сидела молча и приоткрыв рот, пыталась переварить полученную информацию. Особенно о продолжительности жизни. Потом у меня в голове родилась мысль, которую я тут же озвучила:
- Хм-м-м. А сколько тебе лет? - и пристально уставилась на него, пытаясь прикинуть, насколько же он выглядит. С трудом наскребла тридцать. Но его ответ намертво прибил меня к стулу, а мою челюсть - к паркету.